Король на именинах. Сергей Зверев

поднял над головой зажатые в пальцах сигареты, – крыса на хате! У меня скрысятничал, отвечаю.

      Глаза у первохода округлились, сделались чуть ли не такими большими, как и линзы очков, вернулся голос.

      – Да я, мужики… не брал…

      – Хата крысу не потерпит! – послышалось со всех сторон.

      Кувалов ударил очкарика кулаком в солнечное сплетение и тут же добавил коленом в пах. Он не опасался ответного удара, парень был парализован страхом и даже не помышлял защищаться. Смотрящий отступил на шаг. Первоход, перегнувшись пополам, несколько секунд еще сохранял равновесие, а когда падал, Кувалов толкнул его изо всей силы в спину. Послышался хруст очков. Когда первоход приподнял голову и подслеповато прищурился, он тут же получил удар в затылок. Один из «шестерок» Кувалова уселся на нем верхом и бил парня лицом о бетонный пол. Потом в его пальцах Кувадла заметил тонкое лезвие, выломанное из пластикового бритвенного станка, перехватил вопросительный взгляд.

      – Только не «мочить», – властно проговорил Кувадла, выходя из обступивших очкарика арестантов.

      Били парня не долго, уже через минуту на коридоре послышались торопливые шаги «рекса». «Шестерка» за уши приподнял голову парня с пола и заглянул в залитые кровью глаза:

      – Если скажешь, кто бил, – тебе не жить. – И с ловкостью кота отскочил в сторону…

      Когда дверь в камеру открылась и на пороге появились вооруженные дубинами коридорные, то все арестанты уже жались по углам. Посреди камеры, напротив своих нар лежал первоход, вокруг его головы уже успела натечь небольшая лужица крови. Он скреб ногтями шершавый бетон пола.

      – Заснул и со шконки, со второго яруса свалился, – спокойно пояснил один из «шестерок», – все видели.

      – Именно так и было…

      – Сам видел…

      – Спал он, гражданин начальник.

      Зазвучали голоса, сперва неуверенно, а потом все громче. Но мгновенно стихли под злобным взглядом «рекса».

      – Вы у него спросите, – посоветовал «шестерка» из блатных.

      – Обязательно спросим, – пообещал «рекс», – а ты, Кувалов, если что, ответишь.

      – Я упал, сам упал… – чуть слышно проговорил парень и замер.

      – Не сдох. Дышит, – резюмировал «рекс» в камуфляже.

      Кувадла сжал в пальцах сигареты, сломал их, растер в порошок. Он прекрасно знал, что ждет первохода в будущем, если, конечно, лепилы постараются и склеят его. В больничке его никто не тронет, но зато потом, в какую бы хату его ни определили, там уже будут знать о крысе. За крысятничество спросят по полной. Никого не будут интересовать оправдания – кто ж сам признается в краже у сокамерника, да еще не у простого арестанта, а у смотрящего. Первохода опустят, и потом весь срок проведет он в петушином углу. Поскольку тюремный телеграф сообщит о нем все на любую, даже самую далекую зону.

      Коридорные подхватили первохода под руки и выволокли за дверь. Тащили брезгливо, опасаясь перепачкаться в крови, положили потерявшего сознание парня под стену.

      – Сообщи Барсукову,