INFERNAL. Алексей Сергеевич Вилков

Из динамиков звучит печальная сонливая мелодия, напоминая собравшимся, что клуб скоро закрывается, значит, пора убирать отсюда свои толстые задницы.

      Потной ладонью Белкин протирает не менее мокрый лоб. Секир достает из груди платок (откуда – ему самому неизвестно) и прижимает им нос, будто останавливает кровотечение. Похоже, все парни получили порцию удовольствия, и наверняка в зале кто-то реально кончил. Но мне параллельны эти подробности. Я смотрю на серебристые «ролексы» и к огорчению понимаю, что идет четвертый час ночи или утра. Где грань между ночью и утром, где грань между небом и землей – мне не ведомо. Подобные философские дискурсы совершенно не волнуют Секира и Белкина. Оба никак не справятся с градом пота. Я подзываю бежавшего мимо официанта, заказываю по тонику, и прошу счет. Тот понимающе оскаливается и устремляется выполнять заказ.

      Секир шмыгает носом и чихает в платок.

      – Тьфу! За живое взяли старого жеребца. Намечался разговор о важном, а получилась привычная Калигула. Ничего толком не решили, только в который раз денег просрали, а в семь снова вставать! Хоть внеочередной выходной бери или отпуск. Хрень! Групповуха, мать ее! Групповуха!

      – Бывает, – с созерцательным видом говорю я, делая вид, что мне абсолютно наплевать на его выжитое, как лимон, душевное состояние. Собственно, так и есть. С чего я должен сочувствовать старому жеребцу, который еще и льстит себе, и у которого в мобильнике десяток отборных телочек. Тьфу! Словно подражая Секиру, сплевываю внутрь. Это зависть? Возможно. Иногда мне кажется, что я очень завистливый человек. Разве что Белкину завидовать нечего. Все его никчемные варианты успели разбежаться, кто с клиентами, кто ни с чем, кто по съемным квартирам.

      – Завтра, то есть уже сегодня, встреча с Моховским, – неожиданно вклинивается Белкин.

      – По поводу? – оттаскивает от красного носа платок Секир.

      – По поводу! Дурень! Намечается корпоратив. Иглесиаса заказали. Кучка взбалмошных нефтетрейдеров. Можно оторвать неплохой куш, и аванс приличный. То ли пять, то ли десять кусков.

      – Это принципиально! – оживаю я. – Так пять или десять?

      – Сколько точно? – подхватывает Секир.

      – Моховской скажет! – разочаровывает Белкин. – Не прогадаем.

      – А Иглесиаса какого?

      – Чего?

      – Младшего или старшего?

      – Инрике, конечно! Старшего даром никому не впаришь.

      – Ладно-ка! – устало говорю я. – Помнишь прошлое рождество? Загородный закрытый пансионат «Полет»? Там наша компания организовала для общины старых дев-феминисток выступление Хулио. И ничего – сработал на ура, и много не просил. И старушки довольны. Все в доле. Короче, полный Мери Кристмас!

      – Этот пример не катит. С таким же успехом мы могли подкатить двойника – также бы спел. Договорились бы с Пенкиным, отвалили ему неустойку, так сказать, за маленький подвох. Старым девам все равно, кого слушать и смотреть. Старые девы и видят