Помечтай немножко. Сьюзен Элизабет Филлипс

махинациях. И она возложила всю вину за его грехопадение на Рэчел.

      Это была болезненно худая женщина с острым носом, выступающим вперед подбородком, бледной как пергамент, чистой кожей и почти такими же темными, как и ее выкрашенные в черный цвет волосы, глазами.

      – Я просто поверить не могу, что ты опять здесь, – пробормотала она, продолжая поедать глазами Рэчел.

      – Это свободная страна, – парировала та.

      – Да как же ты посмела сюда заявиться?

      У Рэчел разом иссяк ее боевой дух.

      – Ты не поможешь мне донести это? – сказала она, обращаясь к Эдварду, и, сунув мальчику в руку небольшой батон, торопливо двинулась дальше.

      При виде Эдварда лицо женщины немного смягчилось. Шагнув вперед, она наклонилась к нему:

      – Я в последний раз видела тебя, когда ты был еще совсем маленьким, а теперь ты стал вон каким красивым молодым человеком. Ты наверняка очень скучаешь по папе?

      С Эдвардом и раньше частенько заговаривали незнакомые люди. Мальчик этого не любил и теперь, когда к нему обратилась Кэрол Деннис, втянул голову в плечи.

      Рэчел хотела как можно скорее пройти мимо нее, но Кэрол, выкатив вперед тележку, ловко преградила ей дорогу.

      – Бог учит нас, что, ненавидя грех, мы должны любить грешников, но в твоем случае это очень трудно сделать.

      – Я уверена, Кэрол, что такая набожная женщина, как ты, в состоянии справиться и с этим.

      – Если бы ты только знала, сколько раз я молилась за тебя.

      – Прибереги свои молитвы для того, кому они нужны.

      – Тебя здесь никто не ждет, Рэчел. Многие из нас отдали храму всю свою жизнь. Мы верили, и мы страдали. Тебе никогда этого не понять. У нас долгая память, и если ты думаешь, что мы позволим тебе как ни в чем не бывало разгуливать по городу, то сильно ошибаешься.

      Рэчел знала, что отвечать на это не следует, но не смогла удержаться:

      – Я тоже во что-то верила, и никому из вас этого не понять.

      – Если бы ты испытывала хоть малейшие угрызения совести, мы простили бы тебя, но у тебя по-прежнему нет ни стыда, ни совести, не так ли, Рэчел?

      – Мне нечего стыдиться.

      – Он покаялся в своих грехах, а ты этого не сделала и никогда не сделаешь. Твой муж был Божьим человеком, а ты разрушила его жизнь.

      – Дуэйн сам ее разрушил.

      Рэчел оттолкнула тележку в сторону и потащила Эдварда за собой. Однако в этот момент откуда-то из-за полок с товаром перед ней появился сутулый подросток, держащий в руках несколько пакетов с картофельными чипсами. Это был худощавый юнец с грязноватыми светлыми, коротко остриженными волосами и тремя серьгами в ухе. На нем были мешковатые джинсы и надетая поверх черной футболки мятая голубая рубаха. Увидев Рэчел, он остановился на месте как вкопанный. В первые секунды на лице его не было никакого выражения, но затем оно на глазах превратилось в злобную гримасу.

      – А она что здесь делает? – враждебным тоном спросил он.

      – Рэчел