Звезды нового неба. Илья Александрович Шумей

инстинктивно стараются привлечь внимание к своим эрогенным зонам. Вот и нацепляют на них всякое блестящее, подсказывая тем самым, где спрятаны ключи к их благосклонности. Так что если увидишь у девушки браслет на щиколотке, – Жан похлопал меня по затянутой в металл и пластик голени, – то знай: кратчайший путь проходит именно через это место! Comprende?

      – Oui, bien sQr!

      – О! Ты знаешь французский?

      – В школе учил. Уже и не помню почти ничего.

      – То-то я смотрю, ты меня не переспрашиваешь, когда я путаюсь.

      – А ты и в самом деле француз?

      – Какое там! Я и в Париже-то всего один раз был.

      – А откуда тогда столько французских слов?

      – Дурацкая привычка. Ведь любой повар должен быть в душе немного французом, вот я и кривляюсь.

      – Слушай, а если не секрет, – я решил удовлетворить свое любопытство, раз уж представилась такая возможность, – как такой классный мастер на «Берту» попал? Тебе бы министров да сенаторов кормить.

      – А я и кормил. Раньше. Работал в ресторане при Академии Наук.

      – И что же случилось?

      – Мой напарник ученых мужей потравил, а мне пришлось за него отдуваться, поскольку смена была моя, – даже сквозь шлем я услышал, как Жан вздохнул, – один из потерпевших оказался исключительно злопамятным и влиятельным засранцем и сделал все возможное, чтобы испортить мне жизнь. Лицензии лишил. После его стараний меня не то, что поваром, даже посудомойщиком ни в одну столовую бы не взяли.

      – Но сейчас-то ты работаешь, как же ты выкрутился?

      – Никак. Формально я в данный момент – стюард, и максимум, что от меня требуется, так это разогреть консервы и размочить сублиматы. Этим можно и без лицензии заниматься. А что я ваяю в свободное от основной работы время, никого не касается. Все довольны и помалкивают.

      – Понятно. А я уж думал, раз такое имя, и на иноземные слова то и дело срываешься, то и взаправду француз.

      – На самом деле я Женя, а Жан – это так, прозвище. Как Боров или Г ильгамеш.

      – Как нашего капитана зовут на самом деле, я знаю, а что насчет Гильгамеша?

      – Гильген. Ян Гильген.

      – Ясно, – надо признать, прозвище подходило к его обладателю донельзя удачно, – а откуда он такой… взялся?

      – Ты про Аборейские Рудники слыхал?

      – Нет, а что это такое?

      – Адское место, – Жан рывком затянул очередную лямку на моей ноге, – колония для пожизненно осужденных. Гравитация вдвое больше земной, а потому улететь оттуда невозможно. Если кто-нибудь и пробирается в транспортный корабль, то его потом с пола соскребать приходится. Так что там обходятся даже без охраны, заключенные предоставлены сами себе. Перед отправкой новичков накачивают стероидами, чтобы сразу концы не отбросили, и – вперед. Дальше выживай, как сможешь.

      – Как же за ними там следят?

      – Pourquoi faire? В обмен на груженые рудным концентратом грузовики им присылают продукты, воду, кислород и все прочее, что необходимо. Не хочешь умереть с голоду