Ненависть. Юлия Остапенко

в муке, уперлись в его запястья. Он почувствовал шершавое прикосновение намозоленных ладоней к своей коже и в который раз подумал о том, что она стоит большего. Он никогда не говорил ей об этом, не желая причинять лишнюю боль. Боли и так было достаточно, верно? Хотя та, другая часть его «я», с которой он, похоже, не мог ничего поделать, холодно и резонно утверждала, что, выдержав столько, она может вынести и это.

      – Подожди, я скоро закончу,– тихо сказала Клирис.

      Дэмьен сильнее сжал ее талию и уткнулся в теплое женское плечо мокрым лицом. Она вздохнула, подняла руки, обхватила его голову руками.

      – Как тебе это удалось? – не поднимая головы, спросил он.– Как ты смогла?

      – Это было не так трудно, как кажется.

      – Ты ведь уничтожила свой мир. Вывернула на– изнанку все принципы.

      – Ну, не преувеличивай… Меня всегда тянуло на конюшни больше, чем в бальную залу.

      – Но ты всегда могла попасть в нее. Тебе этого никто не запрещал. Ты не обязана была делать выбор. Почему же ты его сделала?

      Клирис слабо пожала плечами, отпустила его и снова принялась месить тесто.

      – Я была влюблена,– равнодушно сказала она.

      – Да, но ты ведь знала, на что идешь, верно? – упрямо продолжал Дэмьен.– Ты отказалась от пышных нарядов, зеркальных полов и обращения «миледи» ради всего этого…– Он коротко махнул на грубо и бедно обставленную избу.

      – Не ради этого. Ради него.

      Несколько секунд Дэмьен молча смотрел на нее, наблюдая за тем, как мерно двигаются ее лопатки под холщовой рубашкой.

      – В этом дело,– вполголоса сказал он.– Наверное, в этом. Ты поступила так не ради себя, а ради другого. Потому и смогла… А я не могу. Клирис, я так не могу.

      Она порывисто обернулась, и мгновение на ее лице было до боли знакомое Дэмьену выражение, возникавшее всякий раз, когда она собиралась накричать на него за то, что он напился или слишком много потратил.

      – Ты опять…– начала она и умолкла, увидев его лицо.

      – Я так не могу. Понимаешь? – тихо сказал он.– Я так не могу.

      Он отошел к столу, сел, отрешенно уставился на поверхность доски. Клирис подошла и положила руку ему на плечо. Крупинки муки беззвучно взметнулись с ее кожи и осели на лице Дэмьена.

      – Перестань,– мягко, но настойчиво сказала она.

      – Ты такая сильная. Почему ты такая сильная?

      – Я была влюблена,– повторила она.

      – Да.

      Она умолкла, осознав, что сделала только хуже, лишний раз напомнив ему об этом. Вздохнула, села рядом.

      – Ну что с тобой? – с нежным упреком спросила она, пытаясь заглянуть ему в глаза.– Нам ведь было так хорошо. Мне казалось, все уже начало налаживаться.

      Вот именно – ей казалось. Клирис была такой неж– ной, заботливой, любящей, сильной, но порой она не замечала самых очевидных вещей. И искренне считала, что Дэмьен проводит летние недели за ошалелой рубкой дров только потому, что предусмотрительно