Дама с коготками. Дарья Донцова

– Остыл.

      Потом оглядела его и со вздохом произнесла:

      – Лариса, почему не выбросишь чудовище?

      Я уставилась на чайник. На красивом столе, заставленном дорогой посудой, он смотрелся странно – уродливый, с облупившейся эмалью и пятнами ржавчины. К тому же ужасно тяжелый.

      Люлю улыбнулась:

      – Держим монстра из-за Фриды. Она сожгла кучу чайников. Вечером едет сама на кухню и ставит воду, потом, конечно, забывает.

      – Купите со свистком, – посоветовала я.

      – Покупали, – отмахнулась Лариска, – пока Фрида на кресле в кухню прирулит, чайник свисток выплевывает. Старуха едет себе по коридорам, свист – раз и прекратился. Она тут же забывает, куда ехала.

      – Надо приобрести электрический, сам отключается, – предложила Лена, густо намазывая кусок батона шоколадной пастой.

      – Пройденный этап, – захихикала Люлю, – Фрида с ним в пять минут расправилась. Мы тоже со Степкой думали, что электрический сам отключится. Купили, торжественно на кухне установили. Ну, как думаете, что было дальше?

      – Что? – спросила Лена.

      – Фрида налила воды и поставила его на газ.

      Мы оглушительно захохотали.

      – Приятно, когда у людей с утра лучезарное настроение, – входя, сказал Кирилл.

      Рядом с ним молчаливой тенью двигалась бледная, невзрачная Диана. Удивительная женщина, со вчерашнего вечера я ни разу не слышала ее голоса. Может, немая? Супруга доктора тихо села за стол и, не обращая внимания на собравшихся, принялась открывать банку с паштетом.

      Через несколько минут спустились дети, Степан и Петр. Последним вошел Серж. Профессор выглядел помятым и невыспавшимся.

      – Дорогая, – сказал Степа, – попроси подогреть воду, чайник остыл. Ты, кажется, чем-то расстроена?

      Жена молча протянула бусы. Муж взял сверкающие перламутровые горошины, прочитал записку и вздохнул:

      – По-моему, он нас ненавидел.

      – Что вы такое сделали? – поинтересовался Серж.

      Степа замялся:

      – Иногда спорили с ним, в основном по вопросам собаководства. Отец был хороший ветеринар, но привык действовать по старинке. Совершенно не признавал антибиотиков, лечил животных какими-то притираниями. Кесарево сечение не разрешал делать, мрак! Конечно, мы ругались!

      За дверью раздался жуткий скрип, и в столовую вкатилась Фрида.

      – Нечего делать из отца идиота, – вступила она с порога в бой. Я удивилась, как глуховатая женщина ухитрилась за дверью услышать наш разговор.

      – Вольдемар великолепно понимал животных, – продолжала старуха, – а старые методы, как правило, лучше новомодных. И, говоря откровенно, разозлился он не из-за того, что вы спорили, а потому, что твоя жена пыталась отравить его стрихнином.

      И она гневно ткнула тоненьким, похожим на карандаш пальцем в побледневшую Люлю.

      – Мама, – возмутился Степа, – думай, что говоришь!

      – Я-то думаю, – огрызнулась Фрида, – а вот твоя супруга должна радоваться, что ее не сдали в уголовный