Дама с коготками. Дарья Донцова

в тебе – метр восемьдесят?

      – Метр семьдесят семь, – пробормотала с набитым ртом Лариса, – только попробуй объяснить это Степану. Видишь ли, у него в детстве перед глазами мельтешилась засушенная козявка Фрида, и теперь у мужика выработался четкий стандарт: дама должна выглядеть как мумия. А я никак не подхожу под стандарт. Ну теперь все, скоро стану тощая, как селедка! Знаешь, сколько сейчас вешу? 83 килограмма!

      И она победоносно посмотрела на меня.

      – Как тебе это удалось?

      Люлю вытащила из кармана большой пластмассовый флакон, наполненный огромными желатиновыми капсулами.

      – Вот смотри, только никому не рассказывай. Я только притворяюсь, что сижу на диете.

      – А что это?

      – Новое средство для похудения на основе гормонов щитовидной железы, последнее достижение медицины.

      – Не боишься окончательно испортить здоровье? И потом, какие большие! Проглотить невозможно.

      – Да уж, тут недоработка, к тому же лопать надо по восемь штук на прием, замучаешься запивать. Но действует! Килограммы так и улетают.

      И она с удвоенной силой накинулась на буженину. Наевшись, выпила две большие чашки чаю и удовлетворенно заметила:

      – Скоро жизнь изменится к лучшему.

      – Надеешься стать тощей и потому счастливой? – ухмыльнулась я.

      – Да нет, – ответила Лариса, – надеюсь раз и навсегда заткнуть Фриду. Появилась такая возможность.

      Старуха Войцеховская терпеть не могла невестку. И ее ненависть распространилась на Степана и Мишеньку. Фрида производила вспечатление вздорной бабы. Постоянно цеплялась к Люлю, ей не нравилось в невестке буквально все: одежда, косметика, привычки. С особым удовольствием она говорила Ларисе гадости при посторонних. И то, что невестка никогда не отвечала свекрови, никак не реагировала на нападки, просто бесило ее. Чем больше злилась Фрида, тем спокойнее и ровней казалась Лариса. Когда друзья ей выражали сочувствие, Люлю отвечала со вздохом:

      – Старость не радость, еще неизвестно, во что мы превратимся; может, вообще лишимся разума.

      Благодаря такой манере поведения Лариса выглядела просто святой в глазах мужа, мать же он постоянно ставил на место, правда, делал это очень осторожно. Иногда Люлю в присутствии свекрови небрежно роняла:

      – Дорогой, тебе следует быть более терпимым с мамой, помни о ее больном сердце.

      Подобная забота доводила Фриду до исступления, и однажды она швырнула в невестку утюг. Но после почти двадцати лет брака со Степаном Лариса иногда позволяла себе огрызнуться. Именно это можно было наблюдать сегодня за завтраком. Но заткнуть свекровь навсегда?

      – Как, интересно, ты думаешь это сделать? – спросила я. – Фрида незатыкаема.

      – Ха, – откликнулась Люлю, – я тоже так полагала. Но недавно кое-что узнала про нашу латышку. Говорят, у каждого есть небольшой скелет в шкафу. А у моей свекрови – целый скелетище. И стоит мне заговорить, как она лишится всего, в первую очередь своего честного