Скотина такая. Рассказы о жизни, про жизнь и за жизнь сборник №5. Алик Гасанов

порывистый сквозняк. Парень замер. Он дремлет, подперев ладонью лицо, и я чётко вижу из-под мрака его козырька блеск внимательных глаз. У апашки* три сумки, большой баул и пакет с продуктами. Пакет стоит у ног ребёнка. Одну из сумок женщина держит особо, из рук не выпускает, иного задремав на минуту, спохватывается, прижимает обеими руками к животу, поглаживает закрытые замочки… Парень ждёт, лениво потягиваясь во сне, украдкой осматриваясь по сторонам. Я мешаю ему. Можно не спеша встать и, рассеяно проходя мимо, резко вырвать сумку, рвануть в выход на перрон, а там за угол и сквозь кусты по заветной лазейке вдоль путей скрыться в темноте… Пока апашка будет кудахтать «ой-баяй!..», за пару минут запросто затеряться в темноте вокзальных построек, затаиться в потоке редких прохожих… Но я ему мешаю. И паренёк выжидает. Можно подождать, когда я опять выйду на перрон покурить и, под гул очередного «проходящего» рвануть сразу две сумки, но бежать уже через весь вокзал, ко второму выходу, но там на перроне фонари и могут быть люди… А если повезёт – будет пусто и можно спокойно шмыгнуть за тёмный угол, а там, мимо туалета вдоль тротуара и в темноту между забором и зарослями карагача…

      Невольно ловлю себя на мысли, что я вместе с пареньком обдумываю его «рывок», оттачивая варианты…

      …Мальчик зашевелился, сел и скорчил рожицу. Шея затекла. Плаксиво посмотрел на бабушку, та тихо улыбнулась, по головке гладит:

      – Калай сен, жаным?..*

      Заёрзала, прижала к себе внука, звонко чмокнула в шапку. Мальчик смачно зевает, потягиваясь от холода, недовольно озирается по сторонам. Бабушка его тормошит легонько, успокаивает, приговаривая потихоньку:

      – Ещё десять минут и поедем.

      Мальчик одёргивает плечо, измученный бабушкиной лаской: «У-у..»

      – Щай щем сыз?..*, – бабушка делово роется в пакете, достаёт маленькое полотенце, кастрюльку и банку с чаем. Всегда удивлялся такому истинно женскому таланту – в две секунды сотворить уют. Пару взмахов и вот уже на лавочке настоящий дастархан.* В кесешках* дымится чай, на салфетке пару кусков варёного мяса, хлеб порван на три куска. Самый удобный случай. Парень замер на секунду, и, фальшиво потянулся, беззвучно зевая, быстро огляделся. Вокруг никого, а я – «дремлю». Апашка выпустила сумку из рук, у обоих в руках горячий чай. Из дали слышен гул приближающегося поезда. Парень «проснулся», потянулся, встал и пошёл вдоль лавочки. Я машинально подтянул под себя ноги, готовясь к броску.

      Бабушка, полностью поглощённая ужином внука, в одной руке держит полотенчик, чтобы вовремя утереть мальчику рот, в другой банку с чаем, глаз не сводит с внука. Парень подошёл в самую точку рывка* и… остановился.

      – М-мя…*, – женщина протягивает парню кусок хлеба с мясом внутри.

      Тот замер на секунду, опешив. А бабка улыбается мягко, будто извиняясь, просит:

      – Покушай, сынок. Я вижу, ты не кушал…

      И хлеб