Классы наций. Феминистская критика нациостроительства. Елена Гапова

принадлежали к церкви, чья служба велась на языке, принадлежащем к еще одной лингвистической группе… Мелкие торговцы городков и местечек, обслуживавшие руританскую сельскую местность, принадлежали к еще одной этнической группе и исповедовали еще одну религию, и были презираемы руританскими крестьянами»[83] (перевод мой. – Е.Г.).

      Исторически белорусско-литовский языковой и этнический ареал входил в состав Великого княжества Литовского. Современная белорусская интеллигенция склонна рассматривать это самое большое государство средневековой Европы (объединившееся впоследствии с Королевством Польским) как «золотой век» старинной национальной культуры. Этничность не являлась конституирующим принципом этого государства, однако, полагают многие, в тот период на старобелорусский были переведены и впервые напечатаны на восточнославянском языке некоторые части Библии (1517 год); созданы государственные Статуты (своды светских законов) и даже появилась своя версия «Тристана и Изольды»; города-княжества, в соответствии с европейским средневековым порядком, обладали самоуправлением и Магдебургским правом. При правлении Екатерины эти земли были присоединены к Российской империи, и в течение XIX века там произошло несколько антироссийских восстаний, повлекших значительные репрессии, религиозные ограничения, закрытие высших учебных заведений и высылки интеллигенции и дворянства (шляхты). В литературном воображении эти губернии, очевидно, стал символизировать «полуголодный, больной белорус» из поэмы В. Некрасова «Железная дорога». Политизированные интеллектуалы волны национального возрождения рубежа XIX – ХХ веков, поставившие вопрос о белорусской культурной и национальной автономии, видели корни проблемы в том, что указанные территории в течение столетий являлись «ареной политической, национальной, религиозной и культурной борьбы»[84] между Польшей и Россией.

      К началу ХХ века белорусский был языком крестьян и наивных мыслителей и воспринимался имперскими элитами как диалект низкой, ограниченной, крестьянской культуры – в соответствии со статусом его носителей. В этой ситуации активисты возрождения обозначали свою цель как достижение признания родного языка и национальной культуры в государственных институтах и образовании, освобождение от невежества, отсталости, нищеты и присоединение к европейскому цивилизационному процессу. Национальное движение предполагало «разбудить народ» при помощи культуры; во время революции и Гражданской войны выкристаллизовалась идея создания национального государства, и в марте 1918 года, во время немецкой оккупации, сторонники белорусской независимости провозгласили в Минске Белорусскую Народную Республику, формально просуществовавшую несколько месяцев. По мнению Пера Радлинга, с точки зрения белорусского национального строительства это государство было скорее «выражением намерения»[85]. После прихода Красной армии на этих

83

Gellner E. Nations and Nationalism. Oxford: Blackwell Publishing Ltd, 1983. P. 58.

84

Lubachko I. Belorussia Under Soviet Rule. Lexington, Kentucky: The University Press of Kentucky, 1972. P. 31.

85

Rudling P. The Rise and fall of Belarusian Nationalism, 1906–1931. University of Pittsburg Press, 2015.