Кёсем-султан. Дорога к власти. Ширин Мелек

а если надо, то и третий… Уже не раз подумывала о том, насколько это все-таки сложно и опасно и не пришло ли время заменить словесные тенета на самую обычную удавку. Ладно, пускай шелковую, из уважения к высокому рангу валиде. В конце концов, давно пора привыкнуть: это обыденность, таковы правила игры – и в стране, и в столице, и тем паче в султанском дворце. А она что, святее всех прочих?

      Кёсем поспешно отогнала эту мысль. Та ускользнула куда-то вглубь сознания, как змея в нору: ее, может, и не видно, но она там есть, улучит момент – и выползет снова, отыщет незащищенный участок тела, ужалит, впустит яд…

      Многовато у нее завелось таких змей. Но что поделаешь: жить во дворце – шипеть с гадюками…

      Особенно когда ты формально, по дворцовой иерархии, не понять кто, а на самом деле – реальная правительница Блистательной Порты. Ну, во всяком случае, главный для Блистательной Порты человек. И это надолго. На несколько лет точно: когда еще по-настоящему повзрослеют даже старшие из шахзаде!

      Она вела Халиме-султан прочь от павильона, понемногу ослабляя словесную сеть. Ее спутница после первой яростной вспышки умолкла, смотрела темно и, кажется, видела перед собой не совсем то же, что Кёсем. Взгляд валиде словно бы погрузился в те непроницаемые глубины, где блуждала душа Мустафы, повелителя правоверных, несчастного больного мальчика… Ее, Халиме, мальчика, ее сына.

      «Мой сын…» – «Давно умер, мама».

      Сейчас младшая из женщин пожалела старшую всерьез. Знала, что судьба сына для той – прежде всего путь к власти, ни от кого это не секрет… Но только «прежде всего» – это еще не всё. Не может быть всё. Где-то в душе этой властной, но неудачливой гаремной хищницы заперта, как в клетке, молоденькая горянка Халиме, держащая на руках маленького Мустафу, единственное из оставшихся у нее сокровищ…

      Кёсем украдкой ущипнула себя пониже локтя – сильно, чтобы до синяка: вот тебе, злодейка, за мысль о шелковой удавке! Если, не приведи Аллах, с одним из твоих сыновей случится такое, сумеешь ли ты вести себя разумно и сдержанно?

      Кровь схлынула с ее щек, когда вдруг зримо представилось, что страшное произошло именно с младшим ее сыном, тем, который…

      – Они знают… – прошептала валиде, ничего не замечая. – У них есть…

      – Что, дражайшая матушка? – спросила Кёсем, торопливо пытаясь представить, кто такие эти загадочные «они».

      – У них есть, – как во сне, повторила та. – Есть лекарство, снадобье от… от всего. То, что греки зовут «панакея». Хаома, амрита, абг-и-хайят, бальзам на воде из источника бенги-су… У них, лекарей, всегда это есть: то, чем они могут исцелить любую хворь. Безумие тоже, – с трудом произнесла она, впервые решившись использовать это слово для обозначения того, что творится сейчас с Мустафой. – Они держат это в тайне. Прячут от мира, от владык. Берегут для самих себя…

      Кёсем, слушая ее теряющий связность горячечный шепот, только головой покачала. Да уж, безумие совсем рядом: чтобы найти его, даже не придется возвращаться в павильон к султану.

      Мельком