Смерть длиною в двадцать лет. Ариэль С. Уинтер

вернуться к Розенкранцу.

      – Господин инспектор, вы оставите какое-то сообщение? – спросил второй офицер.

      – Нет.

      – Инспектор!..

      Пеллетер вернулся к Розенкранцу и сказал:

      – Пошли!

      – Куда? – удивился американец.

      – Поговорить, – сказал Пеллетер, доставая сигару и прикуривая ее.

      Розенкранц наблюдал за этим священнодействием, после чего сказал кратко:

      – Хорошо. Идемте.

      С этими словами он вышел за дверь полицейского участка, и Пеллетер последовал за ним.

      На улице Пеллетер порадовался тому, что чутье не изменило Сервьеру и побудило его вовремя смыться. Не исключено, что он сейчас был уже на пути в больницу, где наверняка надеялся взять у кого-нибудь интервью. Или побежал печатать на машинке то, что надиктовал ему Пеллетер.

      Розенкранц повел инспектора от площади в жилую часть города. Шагал он быстро, размашисто, гнев его еще не прошел, просто весь ушел сейчас в ходьбу. В каком-то узеньком переулочке он наконец остановился. Окна первого этажа здесь все были закрыты ставнями. Над головой на веревках не висело белья.

      Крутая, почти вертикальная каменная лесенка вела в подвал. Розенкранц начал спускаться по ней, держась за стены, потом, нагнувшись под низким дверным косяком, переступил через порог.

      Последовав за ним, Пеллетер обнаружил, что Розенкранц привел его в пивнушку. Крошечную, замызганную пивнушку, где стойкой бара служила просто широкая доска на столбиках и где вообще не было столиков. В тесном помещении воняло застарелым табачным дымом и дешевым пивом. Ботинки прилипали к полу, Пеллетеру приходилось с усилием отрывать их, пока он шел к стойке.

      Других посетителей здесь не было. Дряхлый старик-бармен спал на своем стуле, прислонившись затылком к стене, но вскочил, сонно протирая глаза, как только Розенкранц постучал перед ним по стойке. Не дожидаясь от посетителей заказа, старик сразу выставил перед ними две пинты пива.

      Розенкранц мгновенно присосался к своей кружке и пил стоя. Старик-бармен ушел обратно спать на свой стул.

      Пеллетер присел на высокий табурет и, не прикасаясь к своему пиву и попыхивая сигарой, стал ждать, когда Розенкранц заговорит. Ему вспомнилось, что рассказывал Сервьер о пьяных загулах Розенкранца.

      Выдув сразу полпинты и так и не отрываясь от кружки, Розенкранц наконец сказал:

      – С какой стати ей уходить от меня?

      – Об этом вы мне как раз и поведаете.

      Розенкранц повернулся к Пеллетеру. На лице его было написано неподдельное горе.

      – Нет, она не ушла бы от меня, – сказал он, качая головой.

      Розенкранц залпом допил свое пиво и собрался растормошить бармена, но Пеллетер кивнул ему на свою кружку, предложив:

      – Пейте мое.

      Розенкранц взял кружку в руки, но пить не спешил.

      – До тех пор пока вы не заявились к нам домой, я понятия не имел, что ее отец находится в Мальниво. Нет, я, конечно, знал, что он сидит в тюрьме, но мне даже в голову не приходило, что именно в нашей.

      – Она навещала его