Ревнивая печаль. Анна Берсенева

знал, в каком случае Лера станет заниматься любым делом, и она благодарно улыбнулась ему за понимание.

      – Знаешь, что я вспомнил, рекомендуя им тебя? – вдруг спросил он. – Как ты потащила меня в Фермопилы, потому что тебе хотелось взглянуть на могилу царя Леонида. А была такая жара, что всякая другая женщина стремилась бы к морю или, в крайнем случае, в афинский магазин за шубой!

      – Ты классику нашу читал? – улыбнулась Лера. – «Разве я – другие?» – так говорил один наш очень милый человек по имени Илья Ильич Обломов.

      Из-за всех этих наплывающих друг на друга дел Лера даже по Берлину не успела пройтись. Вообще-то она не очень любила Германию. То есть не то чтобы не любила – просто ей больше нравились южные, средиземноморские страны с их взрывным темпераментом, которым, казалось, пронизаны были сами улицы.

      Но после всего этого сумасшедшего круговорота ей до оскомины хотелось побыть одной. Припарковать наконец взятый напрокат «Опель» и идти по улице пешком, никуда не торопиться, сворачивать в тихие переулки. И думать о Мите – представлять, что они идут по Берлину вдвоем…

      Лера прошла под огромным воздушным шаром в виде глобуса, добралась наконец до выхода из выставочного комплекса и вздохнула с облегчением, предвкушая долгожданное одиночество.

      Поэтому она вздрогнула и прибавила шагу, вдруг услышав, что кто-то окликает ее по имени. Но назойливый «кто-то» не отставал, и Лера резко обернулась, от усталости готовая послать его подальше.

      На огромной площадке перед марсианским выставочным комплексом, в лучах весеннего берлинского солнца, стоял перед нею Андрей Майборода.

      Он так переменился, что Лера едва узнала его. Не изменилась только та редкостная «резидентская» невыразительность внешности, которая так бросилась ей в глаза еще при первом знакомстве. Но тогда, пять лет назад в Москве, это была какая-то располагающая, элегантная невыразительность. Теперь же Андрей выглядел так тускло, словно его посыпали пылью – несмотря на добротность его серого костюма в неизменную с московской поры «елочку».

      – Андрей! – ахнула Лера, заслоняясь рукой от закатных лучей, чтобы удостовериться в том, что не ошиблась. – Ты что здесь делаешь?

      – Да так как-то… – пожал плечами Майборода. – Приятель у меня здесь аккредитован, вот и я зашел. По старой памяти!

      – Так ты теперь в Германии? – спросила Лера.

      Неожиданно она почувствовала растерянность. Пока Андрей был ее шефом, отношения у них были доверительные и Лере казалось, что Андрей ничего, связанного с работой, от нее не скрывает. Да и она работала самозабвенно, не жалея ни времени, ни сил. Наверное, поэтому она так болезненно восприняла его внезапный побег.

      «Мог бы хоть что-то мне объяснить! – думала она тогда. – Неужели я не поняла бы, если он действительно оказался в безвыходной ситуации?»

      Но теперь перед нею стоял совершенно посторонний человек, и ни одно чувство не шевельнулось в ее душе – даже обида.

      – В