Рубиновое сердце богини. Екатерина Лесина

пустяка, вроде хамоватой продавщицы из соседнего супермаркета, а язвительный Пыляев в выборе слов не стеснялся. Хотя, надо сказать, Гошку он щадил. Но все равно слишком уж они разные.

      – Очень. Иначе… – Он тяжело вздохнул и замолчал.

      – Что иначе?

      – Ничего, Пигалица, совершенно ничего.

      – Нет, ты собирался сказать… Что за тайны мадридского двора?

      Хромой Дьявол отстранился, а мне вдруг стало стыдно. Сижу, обнимаюсь тут с посторонним мужчиной. Ладно бы совсем посторонний был, а то… Если Гошка проснется, он этого не переживет. Димка правильно все понял и пересел в кресло.

      – Я, пожалуй, домой…

      – Успеешь, – отмахнулся Пыляев. – Мы еще не закончили. Ты, Пигалица, можешь думать, как тебе заблагорассудится, но мне нужно было его расспросить, понимаешь? И не смотри ты так на меня. Я не садист и не извращенец, которому нравится друга мучить. Все четыре убийства связаны со «Скалли».

      – Что? – А вот в это я наотрез отказываюсь верить. Наша фирма по определению не может быть замешана в подобном кошмаре!

      – То, – передразнил Дамиан. – Давай, вспоминай, ты же у нас умница! Василевская Анфиса. Такая агрессивная блондинка а-ля Марлен Дитрих. Она еще сигареты с мундштуком курила…

      – И родинка над губой? Девочка ее то запудривала, то, наоборот, дорисовывала?

      – Точно.

      Я вспомнила. Ну как я вообще могла забыть Анфиску! Искусственно-хриплый голос, выработанный для полноты образа немецкий акцент, силиконовые губы. Она считала себя звездой, хотя не тянула даже на звездочку. Мы что-то рекламировали, не помню уже, что именно, и возникла идея использовать образ Марлен. Так мы с Анфиской познакомились, а после закрытия проекта расстались с легкой душой. Уж больно скандальная оказалась.

      – Дальше. Оленька Синявская. Брюнетка. Маскировалась не то под японку, не то под китаянку.

      – Можешь не напоминать. – Эту я вспомнила и без подсказки. Оленька. Лал́а. Конечно, Лала более подходящее имя для художницы, чем какая-то Ольга. Мы иногда сотрудничали, художником она была замечательным, с лету улавливала, что от нее хотят. Значит, нет больше Олечки, с ее вызывающе красными кимоно, увлеченностью загадочным китайским учением фэн-шуй и премерзкой малюсенькой шавкой, которую она повсюду таскала за собой.

      – Ингу я тоже помню. Мы ее часто фотографировали.

      Бамбр. Точно, о смерти Инги мне сказал Бамбр в тот день, когда я опоздала на работу, а мое место занял Херувим. Я была слишком занята собственными проблемами, чтобы обращать внимание на смерть какой-то Инги, тогда я даже не вспомнила, кто это такая.

      Рыженькая. У нее были чудесные рыжие кудряшки и веснушки на носу, не уродливые оранжевые пятна, а симпатичные «поцелуйчики солнца». Ингу и клиенты любили, и фотографы – умная и без претензий, как говорят, так и делает.

      – Теперь понимаешь?

      – Совпадение.

      – Опасное совпадение.

      – Глупое. Не одни же мы с ними работали! «Спектрум», «Дизайн-Студия», «Аврора»…

      – «Муза»,