Симода. Николай Павлович Задорнов

ответил старшинка и засмеялся. Он опять отдал весло мальчику, пробежал по судну, шлепая соломенными подметками на босых ногах. Японцы ставили на борта тяжелые весла.

      – Пособим, братцы! – предложил Аввакумов.

      Матросы разошлись по бортам. Тяжелые греби японцы ворочают не к себе, а от себя, падают, наваливаясь на них грудью. Матросы стали по-своему, лицом к корме, и все враз, равняясь по загребному – Берзиню, потянули неудобные весла на себя. Судно пошло.

      Залив гладок и зелен. Чистая вода просматривается на большую глубину.

      – Эх! – в восторге заорал Букреев, чувствуя, что судно идет ходко.

      Янка Берзинь, желая поддержать общее настроение, выругался, показывая товарищам, что и ему хорошо.

      – И это у них зима! – сказал Васька.

      Небо чистое, горизонт отступил далеко. Адмирала нет. Сидит только шпион-японец с саблей. Но он тихий. Как у них заведено…

      – Хрена тебе! – сказал Васька японцу.

      Мецке в ответ поклонился и улыбнулся.

      – В Симоду бы теперь… – сказал Берзинь.

      Васька и Янка слыли в экипаже первейшими по обходительности. Они живо устанавливали знакомства с японцами, несмотря на все строжайшие запреты и угрозы офицеров. Так было еще до землетрясения, погубившего город Симода. А после, когда все жители оказались в нужде, голы и голодны, матросы стали для них помощниками, особенно для женщин и детей. У многих погибли мужья, отцы.

      – Эх, какой был корабль… – вспомнил Берзинь.

      – Старый дурак, – молвил Васька, – сам разбил корабль! – Васька полагал, что сейчас можно выбранить адмирала по пословице «За глаза и царя ругают».

      – Хотя бы и не разбил адмирал. Какая разница! – флегматично отвечал Берзинь.

      – Конечно… Заразы! Смотри, шпион-то уставился… Ты чё понимаешь?

      – Чего он понимает? Услыхал «адмирал», – сказал Берзинь.

      – Нет, у них в Симоде все понимают по-русски, – сказал Маточкин. – А почем ты знаешь, может, и этот шпион у нас жил. Могут еще зарезать нас.

      – Нет, не зарежут! – уверенно сказал Янка.

      – А хотя бы и зарежут… Подумаешь! Ты сука, – обращаясь к человеку с саблей, сказал Васька, – зараза!

      Полицейский поспешно улыбнулся и кивнул несколько раз головой. Аввакумов протянул ему кисет с табаком. Японец поблагодарил и набил свою маленькую медную трубочку. На миг зло и косо он поймал взглядом Ваську и опять ласково кивнул.

      Матросы продолжали дружно грести и громко и без зла ругались вразнобой, так что казалось – их брань заполняет весь Тихий океан.

      Японцы притихли, словно окончательно убедились в превосходстве и могуществе прибывших иностранцев. Хотя и замечали в этих усатых морских солдатах много смешного, о чем потом можно будет поговорить.

      Три дня тому назад, когда раздалась команда: «Умрем за адмирала!» – все встали, как один, – Букреев, Аввакумов, Дементьев, Берзинь, Маточкин и Киселев – вровень со всеми товарищами, все они образцовые матросы, ни в чем плохом не замечены.

      Аввакумов