Манарага. Владимир Сорокин

я пыхнул в глаза. В буквальном смысле. Клиент максимально приблизил свое лицо к жаровне, сполохи пламени плясали в его зрачках. Мои руки не дрогнули, “Подросток” отдал свое тепло широкому и толстому стейку, пронизанному мраморно-жировыми прожилками. Запах жареного мяса наполнил зал. Вытяжка, естественно, в нашем деле невозможна: малейший ветерок сверху способен разрушить все. Поэтому book’n’grill всегда осеняет это голубоватое облако. Назвать его дымом не повернется язык. Это облако – облако, рождающее шедевры подпольной кухни. Оно клубится и пахнет преступлением. Готовый стейк выплыл из него на белом блюде.

      Объявляю.

      Но когда трое принялись за него, из глаз клиента вдруг потекли слезы. Покончив со стейком, едоки встали, поклонились и молча удалились.

      Мы остались одни – неподвижный плачущий клиент в своей коляске и я.

      Жду похвал-замечаний + вопросов + комментариев + гонорара.

      Клиент молчит. Слезы его беззвучно стекают по подбородку.

      Пауза затягивается.

      Но вот наконец:

      – Вы бывали в токийском русском ресторане “Семь самоваров”?

      Я думал, он спросит про авторов. О текстах Зощенко и Достоевского я бы и без блохи рассказал подробно, но вот платоновский “Чевенгур” для меня остался темным лесом. Я пытался читать это, но забуксовал. Дело там происходит в русской степи, где беспрестанно сталкиваются люди, лошади, пули и паровозы.

      – Нет, я никогда не был в этом ресторане.

      – И не ходите.

      Смотрю на его лицо. Трудно сказать, кем он был раньше. Судя по всему – бизнесменом. А может – гениальным физиком? Генным инженером? Хотя, возможно, это и обычные фамильные деньги. Моя блоха про него пока ничего не насосала.

      – Плохой ресторан?

      – Да. Вы русский?

      – Нет.

      Однако, он старомоден: полагает, что национальность должна соответствовать профессии.

      – Парадокс. В каждой мировой столице есть всего два русских ресторана: один – так себе, другой – плохой. Почему?

      – Трудно сказать…

      – Почему русская литература популярна в мире, а русская кухня – нет?

      Никогда, признаться, не задумывался…

      – Плохая реклама?

      – Чушь.

      – Русскую кухню трудно назвать здоровой. Много жирных блюд, мучных.

      – В китайской и греческой их не меньше.

      Он прав. Никогда не задумывался. Времени нет… Как для любого европейца, русская кухня для меня – это водка, икра + pirozhki. Ну, еще – борщ. Хотя, pardon, борщ – это украинское блюдо.

      – Когда я был здоров и посещал Уральскую республику, тамошние чиновники пригласили меня в великолепный русский ресторан. Там была вся полнота старого русского застолья, времен Достоевского. Именно тогда я понял, почему русская кухня никогда не будет популярна в современном мире.

      – Почему же?

      – Она закрыта. А наш мир требует прозрачности.

      – Закрыта в каком смысле?

      – Вы никогда не узнаете, что содержит в себе салат оливье, из чего сварена