Сквозь тайгу (сборник). Владимир Клавдиевич Арсеньев

Она не мешала мне не только работать, но даже и спать.

      На другое утро Майданов разбудил меня и объявил, что погода туманная и дождливая. Это подтверждала и сирена, которая гудела, не переставая, посылая мощные звуковые волны в туманную даль.

      Первую половину дня я провел за своими путевыми дневниками. Покончив с работой, я спросил смотрителя маяка, нет ли у него какой-нибудь книжки.

      – Нет, – ответил он. – Этого у нас не водится.

      Я выразил удивление, что на маяке, где от скуки, казалось бы, умереть можно, нет книг.

      – Нам некогда читать, – ответил Майданов, – днем и ночью работы много.

      Я посоветовал ему выписать несколько книг и обещал дать их список, но Майданов предупредил меня. Он списал заглавия всех тех книг, которые я имел с собою.

      Впоследствии мне рассказывали, что книги эти он получил и поставил их на видном месте. Каждому посетителю он показывал их и говорил, что это я посоветовал ему приобресть их для чтения гостям, которых судьба случайно закинет на маяк…

      В сумерки мы поднялись с ним на башню для осмотра фонаря. Когда я вышел на мостик с перилами, окружающими фонарь, я поражен был громадным количеством ночниц, налетевших на свет, и тотчас же стал собирать их в морилку с цианистым калием. Вечером я укладывал насекомых в конвертики и делал надписи на них.

      Часов в восемь с половиной Майданов, сидя за столом, стал дремать.

      – Идите спать, – сказал я ему.

      – Нельзя, – ответил он.

      – Почему? – спросил я опять.

      – Надо в девять часов произвести метеорологические наблюдения.

      Он зажег фонарик, снова сел на свое место и стал поглядывать на часы. Когда было без пяти минут девять, я сказал, что теперь можно производить наблюдения.

      – Нет, – отвечал он, – надо минута в минуту.

      Затем он оделся и вышел во двор. Я видел через окно, как он остановился перед метеорологической будкой с часами в руках и ждал, когда минутная и секундная стрелки укажут ровно девять. У него был вид человека, который исполняет чрезвычайно важное и ответственное дело, в котором ничтожное нарушение во времени может привести к весьма серьезным последствиям.

      Покончив с наблюдениями, смотритель маяка лег спать, но зачем-то позвал меня к себе. Войдя в его «каюту», как он называл свою комнату, я увидел, что она действительно обставлена как каюта. В заделанное окно был вставлен иллюминатор. Графин с водой и стакан стояли в гнездах, как на кораблях. Кровать имела наружный борт, стол и стулья тоже были прикреплены к полу, тут же висел барометр и несколько морских карт. Майданов лежал в кровати одетый в сапогах.

      – Почему вы не разденетесь? – спросил я его.

      – Что вы! Что вы! – отвечал он торопливо, как бы испугавшись чего-то. – Нельзя! Никак нельзя!

      – Почему? – спросил я.

      – А вдруг судно покажется, – ответил он, садясь в койке.

      – Ну, так что же, – сказал я ему. – Пусть себе идет мимо.

      – Нет, нельзя, – ответил Майданов. – Если