История Османской империи. Видение Османа. Кэролайн Финкель

и политические цели. На юге, вблизи Антальи (Атгалия), был расположен эмират Теке, на юго-западе Малой Азии – Ментеше, к северу от которого располагался Айдын; в глубине страны – удаленный от моря эмират Хамид с центром в Испарте, Сарухан со столицей в Манисе, а на севере, по направлению к Дарданеллам, располагался Кареси. Столицей Гермияна была Кютахья, тогда как север центральной Малой Азии был территорией дома Исфандияров. Эмират Караман занимал юг, сначала его столицей был Эрменек, расположенный высоко в горах Тавра, затем Караман и, в конце концов, бывшая ставка сельджуков – Конье. К середине XIV века Киликия стала домом для эмиратов Рамазан (Рамазаногуллары) с центром в Адане и соседствующим с ним Дулкадиром (Дулкадирогуллары), базирующимся к северо-востоку в Эльбистане. В северо-западной Малой Азии с остатками Византии граничил эмират Османы, правителя османли, известных нам как османы.

      Первые сведения об османах относятся примерно к 1300 году: как сообщают византийские историки того времени, в 1301 году состоялось первое военное столкновение между армией Византии и войсками под предводительством человека по имени Осман. Эта битва – битва при Бафее – произошла неподалеку от Константинополя, на южном побережье Мраморного моря, византийская армия была разбита. Тем не менее еще много лет пройдет, прежде чем османы смогут соперничать могуществом с византийцами, и множество мифов появится, чтобы объяснить появление династии, возникшей, казалось бы, ниоткуда.

      Почему род Османа взял верх над своими соседями и каким образом за последующие века Османский эмират, всего лишь один среди многих на пограничных землях между Византией и территорией сельджуков-ильханидов, стал единоличным наследником этих двух государств и превратился в могущественную и долговечную империю, распростершуюся на три континента? Эти вопросы продолжают волновать историков и не находят окончательных ответов. Одна из причин в том, что история средневековой Малой Азии все еще мало изучена. Другая – в том, что историографов оседлых государств региона – сельджукского, армянского, византийского, мамлюкского и латинского – в первую очередь интересовала их собственная судьба: описания тех, против кого они сражались или с кем заключали соглашения, попадали в их отчеты лишь случайно. Предания малоазийских тюрков носили устный характер, и лишь после того, как большинство соперников было стерто с карты, османы записали историю своего происхождения, делая акцент на собственной истории за счет давно исчезнувших соперников и их тщетных попыток основать долгоживущие государства.

      Остаются и другие вопросы. Был ли, помимо всего прочего, Османский эмират привержен к «священной войне» (джихаду) – борьбе с немусульманами, предписанной каноном как обязанность всех правоверных? Для мусульман мир символически делился на «царство ислама», где ислам уже победил, и «царство войны», земли язычников, которые однажды должны принять ислам, – а «священная