50 и Один Шаг Ближе. Лина Мур

мужчин? Наслаждался бы твоим присутствием?

      – Вы с Райли похожи, родственники? – Я перевожу тему, покусывая губу, чтобы не расплыться в самодовольной улыбке.

      – Нет, мы росли вместе практически как братья, – отвечает он.

      От следующего вопроса его спасает официант с нашим заказом, и я улыбаюсь, смотря на изысканное блюдо из крабов, которое ставят передо мной.

      – Спасибо. Ты угадываешь каждый раз мои предпочтения, – обращаюсь к Нику и беру в руки приборы.

      – Всегда, пожалуйста, Мишель. Мне приятно знать и наблюдать, как ты краснеешь, – он склоняет немного голову и расправляет на коленях салфетку.

      – Почему ты зовёшь меня полным именем? – Интересуясь, я отрезаю кусочек аппетитного блюда.

      – Потому что Миша, как называют тебя, это неподходящее прозвище. Мужское имя, а ты более чем женская особь, – поясняет он.

      – А почему…

      – Ешь, крошка. Сначала поешь, а потом продолжишь свой опрос, мы никуда не спешим сегодня, – перебивает он меня и указывает взглядом на тарелку.

      Я принимаюсь за еду, краем глаза, замечая, что Ник не особо-то и голоден. Он не спускает с меня своего изучающего взгляда. Ощущаю себя на каком-то шоу, где будут оценивать мои манеры. Это меня нервирует, но я не желаю этого ему показывать и, не обращая на него внимания, доедаю блюдо.

      – Вчера ты меня удивила, Мишель, – неожиданно произносит Ник, откладывая приборы и отодвигая от себя тарелку.

      – Чем? – Удивляюсь я.

      – Тебя сильно впечатлила любовь на сцене, – подсказывает он, и я вновь ощущаю неловкость за свою эмоциональную сторону.

      – Меня не это тронуло, – тихо отвечаю, опуская взгляд на живые цветы в центре столика. – Когда умирает человек на твоих руках, ты чувствуешь потерю, и неважно кем он был для тебя. Это человеческая особенность и только у сухарей не возникает чувства сострадания и жалости. К тому же ария была красивой.

      Ник хмурится, обдумывая мои слова. А я тереблю салфетку на коленях, ожидая новой усмешки.

      – В любовь я не верю, – торопливо произношу я.

      – Не веришь? Почему? – В его голосе нет удивления, а обычная заинтересованность.

      – Потому что любовью люди называют сексуальное притяжение, гормоны, зрительное наслаждение человеком. Они хотят быть необходимыми и придумывают эти чувства себе, а затем интерес гаснет. Никакой глубины, никакого продолжения, как вспышка от фотокамеры. Она есть и тут же исчезает, не оставляя в тебе ничего, кроме ярких точек перед глазами. Безысходность, в которую люди хотят верить, – произношу я задумчиво.

      – А влюблённость? Есть ли между этими словами хоть какое-то различие? – Интересуется он.

      – Не верю. Та же химия в организме, всё можно объяснить научно, но приятней для слуха возвышенные слова, хотя на самом деле это просто обман. Обман всего, во что ты хочешь верить. Влюблённость, как пишут, психологическое расстройство головного мозга, а любовь зависимость. Тот же самый наркотик – отвечаю я, и это поселяет в душе грусть.

      – Это тебя расстроило,