Тень ягуара. Дмитрий Митюшин

дверей со старинными бронзовыми ручками. По две с обеих сторон. Останавливаются перед крайней правой. Первым входит Альберт.

      В центре комнаты, едва ли уступающей по размерам зале наверху, на каменном основании – деревянная ложа. По стенам развешаны пятнадцать железных, выточенных в форме руки, держателей, куда вставлены чадящие факелы. Чёрный дым струится вверх. В помещении довольно светло. В углу простая кровать с тумбочкой и двумя креслами рядом.

      Гость привязан к деревянному ложу. Тело трясётся, как в лихорадке, выгибается дугой. Мокрая слипшаяся чёлка закрывает лоб. Часто стонет. Временами стон переходит в крик.

      Вошедшие приблизились. Альберт осмотрел и потрогал раны. Края покраснели и распухли. При надавливании выделилось немного сукровицы. Тело – кипяток.

      – Думаю, через неделю, максимум две оклемается. Если… если выдержит сердце. Дамы, будете дежурить по очереди, – приказал Альберт.

      Тело мужчины вновь выгибается дугой. Изо рта вырывается крик, от боли переходящий в звериный рёв.

      – Он без сознания? – тихо спросила Александра.

      – Да. Но боль чувствует. Не помнишь, как саму также колотило?

      – Конечно, нет, – вскинулась брюнетка.

      Альберт улыбнулся:

      – Дежуришь первой.

      Саша закусила губу, но промолчала.

***

      Ева потянула за бронзовую ручку. Тяжёлая дверь открылась. В кресле у изголовья ложа скучает Александра. Третье её дежурство. Минуло шестнадцать дней, как новичка доставили в усадьбу. Она дежурила шесть раз, подменяя девчонок. Алику это не понравилось. Ну и дьявол с ним!

      Подошла с другой стороны к изголовью и кивнула на гостя:

      – Как он?

      – Нормально, – взглянула на неё Саша, – уже два дня приступов нет.

      На стенах потрескивают факелы.

      Ева посмотрела на мужчину. Спутанные мокрые тёмные волосы закрыли лоб. У правой брови тонкий шрам. Приподняла простыню, укрывающую голое тело. Страшные раны почти зажили. Остались тонкие тёмно-бурые царапины. Дыхание ровное, спокойное.

      Убрала волосы со лба пациента. Ладонь опустилась на влажный, прохладный лоб. Тело чуть заметно дрогнуло. Через несколько секунд веки, затрепетав, распахнулись, и на Еву, немного «поплавав», уставились тёмно-серые глаза.

      – Привет, – улыбнулась она, – с возвращением.

      Мужчина поморгал, зажмурился от яркого после стольких дней комы света. Да и зрение, скорее всего, чудит. По себе знает. Хоть и давно это было. Гость вновь открыл глаза и, не спеша, осмотрелся.

      – Я где? – прохрипел он.

      – У друзей, – Александра погладила его по голове.

      Тот попытался подняться, но не получилось – запястья и лодыжки крепко привязаны к кровати мягкими полотенцами.

      Ева ласково положила руки ему на плечи.

      – Не надо. Лежи. Ты ещё слишком слаб.

***

      Сны странные. Часто повторяется один и тот же. Тёмная комната.