Внеклассная работа. Борис Батыршин

сообразил Сёмка. – А я тоже хорош! Нет чтобы как-то помягче или вообще потом… Как бы в слёзы не ударилась! Хотя – чего тут такого? Дома, летом и не такое носит – и хоть бы что!»

      Девочка и точно чуть не плакала – она мёртвой хваткой вцепилась в Сёмкин рукав и теперь тащила его прочь, подальше от иронически усмехавшегося (никаких сомнений!) офицера, подальше от открытого пространства, от людей…

      Вдали ухнуло, и над головой опять пропели дальними перелётами снаряды с японских броненосцев. Грохнуло – близко, дребезжаще, рассыпчато; над крышами дощатых сараев вырос пыльно-дымный столб близкого разрыва. Но Светка будто ничего не замечала – только бы убежать, скрыться от позора, а уж там…

      Мальчик тяжко вздохнул и поплёлся за спутницей. Вот уж действительно – свяжись с девчонками!

      До сараев они добрались – и тут же об этом пожалели. Навстречу, из узких, заваленных невообразимым хламом проходов, бежали люди – мужчины, женщины, перепуганные, в испачканной, очень бедной одежде. Многие кричали; на глазах Сёмки двое проволокли под руки перемазанного кровью парня. Раненый мотал головой и охал: «Полехше, дорогие, родимые, а то помру!», перемежая жалобы чёрной матерной бранью. Тётки, молодые женщины – все как одна в платках, многие с корзинами или тряпичными кулями. Повсюду лица китайцев; то тут, то там мелькают лохматые папахи солдат.

      Укрываясь от людского потока, ребята прижались к дощатой стене. Снова бухнул взрыв, на этот раз куда ближе. Земля под ногами дрогнула, зазвенели разбитые стёкла, и все звуки перекрыл многоголосый вой толпы. Громко, заполошно звучали женские голоса; Светка, и думать забывшая о «неприличной» юбке, тихо скулила, намертво вцепившись в спутника. Неожиданно на них налетел мужичонка в коротком, топорщившемся по краям клочками овчины жилете. Под мышкой дядька волок амбарную книгу в картонном переплёте, а другой рукой судорожно сжимал большие конторские счёты.

      – Последний день настал! – орал он. – Всем нам погибель назначена, потому – господа прогневили! Говорили, предупреждали святые старцы, а мы, неразумные…

      В чём провинилась эта толпа перед непонятными «святыми старцами», Сёмка так и не узнал: владельца счётов и амбарной книги унесло толпой, а за сараями снова солидно бабахнуло. На фоне узкой полоски неба, между низкими крышами, пролетели, медленно вращаясь, какие-то обломки.

      Толпа снова взвыла. Ребят чуть не смяло; Сёмка, изо всех сил упираясь в разгорячённые тела, пытался оградить спутницу от панической ярости перепуганных людей.

      – Осторожно, мальчик! Вы мне так руку сломаете! Право, как медведь, разве так можно?

      От неожиданности Сёмка отпрянул, спиной вдавив несчастную Светку в стену сарая. Перед ними стояла невысокая девочка – скорее, уже девушка, – в тёмно-зелёном, бутылочного цвета пальто со смешной накидкой на плечах. Ярко-рыжие волосы растрепались; шляпку или иной головной убор она, видимо, потеряла в давке. На шее незнакомки алела свежая царапина;