Все, кого мы убили. Книга 2. Олег Алифанов

да только не зря приехал собирать целое из кусков. Впрочем, уговорились изучать всё вдвоём.

      В деревне нас встретили настороженно, но, похоже, Хаим сюда не возвращался, да и мы не решились задерживаться дольше того, что было необходимо для пополнения запасов воды.

      – Странное дело, что они сбежали, – тихо пробормотал Карно.

      – Боялись, что догоним, так только хуже будет.

      – На оставшихся четырёх верблюдах они бы ушли далеко от наших лошадей.

      И то верно, кони еле плелись, утомлённые прошлой погоней.

      – А каков ваш вывод? – спросил я, но вместо ответа услышал ещё один вопрос:

      – Странное дело, что они сбежали, ничего не взяв. И сбежали не в Каир, где могли бы донести на нас.

      – На это я и сам отвечу. Хаим читал многие эти манускрипты, и теперь имеет достаточно у себя в голове. Оставаться, чтобы мы выудили… чтобы вы – выпытали из его головы эти знания, он не желал. А в Дамаск он уехал, чтобы поскорее передать их кому надо. Сдаётся, что документы сами не имеют большой ценности.

      – Ну, так отдайте мне, – буркнул он угрюмо.

      – Конечно, отдам, – пообещал я так, чтобы до него донеслось обратное.

      На привал расположились вёрстах в четырёх, а в Каир без спешки прибыли к вечеру другого дня.

      Недели две исследовали мы ветхие манускрипты, некоторые из которых порой рассыпались у нас в руках. Скверная сохранность не позволяла читать их, но из разрозненных отрывков поняли мы, что Хаим искал упоминания последних сражений.

      – Здесь есть указание на Мегиддо, в другом пергаменте упоминают Дамаск. Есть и ещё какие-то места, не слишком-то ясные, – подвёл итог Карно. – Мензале, например, я знаю, другие нет. Одно место как-то связано со Скандинавией, но возможно это Германия. В старых географических названиях легко ошибиться, и ещё легче вовсе ничего не понять.

      – Неужели в годы битв высших сил существовал Дамаск?

      – Это поздние сочинения, притом вторичные. Что-то вроде апокрифов. В генизе не могут храниться скрижали Завета. Много художественных оборотов. Их характер назидательный, как в Притчах. Писатели преследовали свои цели и ссылались на какие-то источники, общеизвестные для своего времени и утраченные в наше. То тебе Тит Ливий, то вдруг Диодор. Никакой системы. Да шучу, шучу, коллега.

      – Но Хаим выбирал эти рукописи неспроста, – нахмурился я.

      – Ему важно знать, что этих битв было множество.

      На сём ложном выводе мне и хотелось пока оставить француза, ибо сам я понимал, что Хаим искал упоминания одного-единственного верного места, посему и увёл рассуждения в сторону. Я хотел оставить себе время на обособленные размышления, хотя понимал, что откройся мы взаимно, то могли бы скорее и вернее нащупать нужный путь. Беда, что никто не торопился делать этого первым, боясь сделать ход главным козырем.

      – Это простая мысль. Война обычно состоит из многих баталий, некоторые из которых противоположны по исходу. Трудно представить, что противные силы собрались