Лорды Белого замка. Элизабет Чедвик

чуть насмешливо и слегка удивленно.

      – Меня зовут Уна Фицджеральд, я вдова Роберта Фицджеральда из Докьонелла, это в Лимерике. С тех пор как зимой умер мой муж, мой дом здесь, и поскольку я немного умею врачевать, то ухаживаю за недужными. – Она намотала косу на руку и внимательно вгляделась в Фулька. – А кто вы?

      Юноша сумел изобразить неуклюжий поклон:

      – Фульк Фицуорин из Ламборна и Уиттингтона, оруженосец лорда Уолтера.

      Она слишком молодо выглядела для вдовы. Кожа Уны по-прежнему была цветущей и свежей, а на лице – ни единой морщинки, из чего можно было заключить, что она не намного старше Фулька. Он подумал, что надо бы выразить соболезнования в связи с кончиной ее мужа, но потом решил, что лучше вообще ничего не говорить.

      – А вы сами не страдали от морской болезни, Фульк Фицуорин?

      Она положила руку Теобальду на лоб и пробормотала какие-то сочувственные слова.

      – Нет, миледи, только в самом начале, и то слегка.

      – Тогда вы один из немногих счастливчиков, так же как и ваш сеньор, его высочество принц Иоанн.

      – Вы уже познакомились с ним, миледи? – бесстрастно проговорил Фульк.

      – О да. – Ее голос также звучал ровно, не выдавая никаких чувств. – Он был в зале, когда меня позвали лечить вашего господина.

      Из торбы, висевшей на плече, Уна достала маленький холщовый мешочек.

      – Давайте больному совсем по чуть-чуть: столько, сколько помещается на ногте вашего большого пальца, предварительно растворив в горячем вине. Один бокал сейчас, другой – вечером, а третий – завтра утром.

      Теобальд с трудом приподнял голову:

      – Как скоро я смогу встать?

      – Как только комната прекратит раскачиваться, а вас перестанет тошнить, – сказала Уна.

      Теобальд опустил голову и шевельнул кадыком, проглотив отрыжку.

      – Чувствую себя совершенно беспомощным, – простонал он.

      – Что ж, таково состояние человека от колыбели и до могилы. – Улыбка Уны лишала ее слова колкости. – Когда встанете, два дня потом ешьте только сухари и пейте слабый бульон, чтобы снова не началась тошнота.

      Фульк открыл мешочек, нюхнул его содержимое и, отвернувшись, чихнул.

      – Мята и имбирь – они для вдыхания не предназначены, – засмеялась Уна и пошла к выходу. Еще одно слово на ирландском подняло могучую собаку на ноги.

      – Наверное, ваш зверь много ест? – спросил Фульк.

      Женщина посмотрела на него насмешливо:

      – Если только сильно проголодается или если кто-нибудь опрометчиво позволит себе излишние вольности. Подойдите и погладьте собаку, если хотите, – жестом пригласила Уна. – Ее зовут Тара. Не бойтесь, она не укусит, пока я не прикажу.

      Честно говоря, Фульк больше боялся, что его укусит Уна. А собак он любил. Молодой человек уверенно шагнул вперед, позволив псу обнюхать его руку и лизнуть ее длинным розовым языком. Потом почесал зверя под подбородком и с трудом удержался на ногах, когда пес навалился на