Срочная помощь сексуальнозависимым. Николай Бенгин

учуял. Пустая же комната была, и, значит, подкралось впотьмах что-то. Сейчас вспомнить смешно, чего я за те полсекунды не передумал, а оказалось… – Федор неожиданно замолчал. В наступившей тишине стали слышны уличные голоса. Какая-то женщина доступно объясняла всем окружающим, почему ее спутник жизни козел. Мужской голос вяло отбрёхивался.

      – Ну, не томи, – не выдержал я. – Чего оказалось-то?

      – Понимаешь, там все непросто… – он опять умолк, уставившись на мои старые, приделанные к стене часы-ходики. Сварливая тетка продолжала распекать нерадивого мужа.

      – Может, ты и прав, – наконец вымолвил он, – может, и гипноз все это, но помирать стану – не забуду. Я-то дернулся тогда, чуть шею не свернул и, понимаешь, увидел, что только на полкойки лежу, а на второй половине – девушка. Койка-то длинная. Мы с ней затылок к затылку, не то что макушками тремся, но недалеко. А койка потихоньку, как книжка, складывается. Представляешь?

      – Нет.

      – Вот и я нет. Это не казалось, что все подо мной крутится, а на самом деле оно так было. Я, значит, разворачиваюсь вверх ногами, лицом к ней, она мне навстречу…

      – Голая была?

      – Она на меня смотрит, я – на нее, и нет больше ничего. Я все позабыл: и где нахожусь, и докторшу окаянную, – Федор оглядел стол и уныло качнул головой. – Это как раз в жизни солнце увидеть.

      – Да. Сдуру ослепнуть можно, – осторожно согласился я. – Ты, случайно, ничего такого не курил?

      – А знаешь, что интересно? И на ней такой же точно балахон был. То есть, кроме силуэта, ни черта не разглядеть, а я всю ее видел. Глаза особенно…

      – Про глаза потом. Что дальше-то было?

      – А ничего. Свет потух и зажегся. Тишина. Никого. Я один на койке. Через секунду сестра – эта выдра очкастая явилась. «Спасибо, говорит, а теперь пройдемте в душ».

      – Ага. Забавно. Я ожидал чего-то в таком духе.

      – А я вот не ждал. Сначала обалдел просто и голова кружилась. Потом так обидно стало – не передать. «Уроды! думаю. Убью нафиг». Матерюсь во все горло, в балахоне запутался, барахтаюсь, как муха в киселе, а ей фиолетово. «Не волнуйтесь так, говорит, процедура по техническим причинам откладывается, но Вам, как добросовестному участнику, будет выплачено вознаграждение. Следующий сеанс через три дня». И знаешь, я растерялся как-то. Думаю: три дня и снова девушку ту увижу, потом соображаю: может, она не ушла еще? Ждет на улице, а я тут.

      – Так не бывает. Накачали тебя чем-то. Вот и вся девушка. Я же говорю – медицинские опыты.

      – Э нет, – Федор, криво улыбнувшись, встал с табуретки, уперся лбом в окно, – была! Знаешь, почему мизинец у меня гнутый такой?

      – Пацаном на скутере в столб въехал. Сам рассказывал.

      – Правильно – въехал. Факт моей жизни. Девчонка – тоже факт. Это нельзя отменить, мое это.

      Стервозное контральто на улице сменилось неразборчивым бормотанием, звуками ударов.

      – Так что? – я глянул снизу вверх на застывшее лицо Федора. – Вся история?

      – Красиво дерутся, – сообщил Федор.

      Я