Рыжий. Василий Головачев

походах по лесам Подмосковья, поскольку все были заядлыми грибни-ками.

      Кот при первом же походе Максима, длившемся сутки: утром выехали, к обеду следующего дня вернулись, – проявил себя самым решительным образом. Не дождавшись хозяина к ночи, он начал жалобно мяукать под дверью, а потом устроил такой яростный мяв, что соседи едва не вызвали бригаду МЧС, обеспокоенные кошачьим концертом. Пришлось побеседовать с Рыжим, объяснить ему, что живёт он не в деревне, а в городе и его концерты раздражают людей ничуть не меньше прежних гонителей. Понял ли он увещевания Максима или нет, было неизвестно с неделю, до очередного похода Максима. Рыжий снова устроил «филармонию», и хотя орал меньше, всё же встретил он хозяина таким укоряющим взглядом, что Максим почувствовал себя негодяем.

      После этого он старался побыстрее бежать с работы домой, поменьше быть в спортзале и не задерживаться в гостях надолго. Оставить кота было некому, родители жили слишком далеко от Москвы, а родные сёстры, Вика и Лена, хотя и устроились в столице, не слишком любили животных, как и двоюродная Татьяна, и ситуация так расстроила его друзей, что Олег как-то предложил ему:

      – А ты бери его с собой.

      – Да ладно, – озадачился Максим. – Он же сбежит.

      – В машине посидит.

      Обычно они приезжали в одну из деревень Подмосковья, недалеко от грибных лесов, оставляли машину у кого-то из местных жителей, договаривались с ним, чтобы он постерёг транспортное средство (ездили на «Хонде» Максима либо на «Ягуаре» Олега), уходили в лес и возвращались к вечеру. Такой формат походов устраивал всех.

      – Он всю машину изгадит за день.

      – Сторожу оставим.

      – Сбежит.

      – Ну, тогда ошейник купи и поводок, будешь по грибы с котом ходить. – Фенер хихикнул.

      – Он же не собака.

      – Тогда отдавай его в кошачий приют, – рассердился начальник лаборатории. – Если хочешь остаться в компании. Либо становись домоседом.

      Максим подумал, нашёл звероприёмник на улице Бабкина, договорился с сотрудниками, что будет оставлять кота изредка, и на следующий совместный рейд по грибы оставил Рыжего «в гостинице». Вернулся через двое суток, вечером в воскресенье, и дежурный приёмника заявил:

      – Забирайте своего бандита! Орал два дня, бросался на сетку вольера, ничего жрать не стал! Больше не возьмём.

      Максима повели по ряду вольер в дальний конец приёмника, и не успел он подойти к кошачьему приюту, как услышал знакомый мяв.

      – Вот, слышите? – повернулся к нему сторож. – Житья от него нету! Первый раз такую беспокойную зверюгу вижу.

      Кот увидел Максима, перестал орать, потом бросился когтями на сетку и застыл.

      Максим покачал головой, сглатывая ком в горле.

      – Не стыдно? Орёшь, как пароходная сирена, людей пугаешь.

      – Мяк, – хрипло мурлыкнул кот, опускаясь на задние лапы.

      – Неужели думал, что я тебя брошу?

      – Мяккуах, – ответил Рыжий.

      – Не брошу, дурачок. Ума не приложу, что с тобой делать. Не буду