Бойтесь своих желаний…. Джеффри Арчер

продаж – вот что действительно имеет значение. – Гинзбург подслушал мысли Гарри. – Как бы то ни было, уверен, ты заберешься еще выше, когда в марте выйдет книга в мягкой обложке. – (Гарри обратил внимание, что сказано было «еще выше», а не «на первое место».) – Как там Эмма?

      – Готовит речь на тему «Почему в настоящее время компании не следует строить роскошный пассажирский лайнер».

      – Эта тема, по-моему, не тянет на бестселлер, – хмыкнул Гинзбург. – Расскажи, как дела у Себастьяна?

      – Передвигается на кресле-каталке. Но хирург заверяет, это ненадолго: уже на следующей неделе ему разрешат с нее встать.

      – Браво. Означает ли это, что его отпустят домой?

      – Нет, заведующая говорит, такая продолжительная поездка ему пока противопоказана; возможно, разрешат съездить на встречу с преподавателем в Кембридж и выпить чайку со своей тетей.

      – Что ж, будем надеяться, скоро его выпишут.

      – Или выгонят. Не уверена, что произойдет первым.

      – С чего бы им выгонять его?

      – Как только с него сняли бинты, одна или две сестрички начали проявлять к пациенту слишком большой интерес, и, боюсь, он не очень-то против такого внимания.

      – Танец семи покрывал, – сказал Гарольд. Гарри рассмеялся. – Он по-прежнему надеется в сентябре начать учебу в Кембридже?

      – По-моему, да. Но после аварии сын так изменился, что меня уже ничего не удивит.

      – А как он изменился?

      – Да прямо так и не сказать… Он резко повзрослел, год назад я его таким и представить не мог. И кажется, я знаю, отчего так произошло.

      – Звучит интригующе.

      – Да так оно и есть. Я тебе подробно все расскажу, когда в следующий раз буду в Нью-Йорке.

      – Стоит ли ждать так долго?

      – Стоит, потому что это как… как я пишу: я понятия не имею, что произойдет, когда переворачиваю страницу.

      – Тогда расскажи мне о нашей уникальной девочке.

      – И ты туда же!

      – Пожалуйста, передай Джессике, что я повесил ее рисунок осеннего Мэнор-Хауса в своем кабинете, рядом с Роем Лихтенштейном[4].

      – Кто такой Рой Лихтенштейн?

      – Нынешнее повальное увлечение ньюйоркцев; только, по-моему, долго не продержится. Джессика, на мой взгляд, куда лучший рисовальщик. Пожалуйста, скажи ей, что, если она нарисует мне осенний Нью-Йорк, я подарю ей на Рождество Лихтенштейна.

      – Сомневаюсь, что она слышала о нем.

      – Пока я не повесил трубку, могу поинтересоваться, как продвигается последний роман об Уильяме Уорике?

      – Продвигался бы куда быстрее, если бы меня то и дело не отрывали от работы.

      – Прости, – усмехнулся Гарольд. – Мне не доложили, что ты сейчас пишешь.

      – Суть в том, что Уорик столкнулся с непреодолимой проблемой. А точнее, с ней столкнулся я.

      – Могу я чем-нибудь помочь?

      – Нет. Поэтому ты издатель, а я – автор.

      – А какого характера проблема? – не унимался Гарольд.

      – Уорик нашел тело бывшей

4

Рой Лихтенштейн (1923–1997) – американский художник, график и скульптор, один из главных представителей поп-арта.