Мы здесь есть. Ольга Рэйн

оказалась прохладной и прозрачной, ласкала кожу.

      Рыбки так и не уплывали, кружили вокруг, их становилось все больше – будто молва шла по океану о двух невиданных существах, на которых непременно стоило взглянуть, и вот фиолетовые, белые, красные рыбки с детским каким-то любопытством следовали за незнакомцами. Марта плыла мощно, красиво, угнаться за нею было нелегко. Она остановилась у водорослей, стала рассматривать листья, а Глебу пришлось подняться наверх за воздухом. Он уловил на пляже расплывчатое движение, дернулся, вытащил одну линзу, зажмурив другой глаз. В тени их растущего домика сидело небольшое животное, похожее на толстого мохнатого поросенка, и задумчиво чесало за ухом передней лапой. Через пару секунд потянулось и начало точить зубы об угол.

      – Эй, – крикнул Глеб, – ну-ка! Кыш! Брысь! Прочь! Шу отсюда!

      Зверь не подал и виду, что услышал Глеба, и поднялся на задние лапы, чтобы дотянуться зубами повыше. Глеб сунул голову в воду – Марта была все там же, у подводного леса – помахал ей: «поднимайся!» и поплыл к берегу – спасать дом и глупое инопланетное животное, которое сейчас нажрется земной биомеханики, а потом возьмет да и скончается в страшных судорогах.

      Дом был спасен быстро – животное увидело, как Глеб бежит по скале, сердито разбрасывая брызги, и с некоторым сожалением, но без малейшего страха перестало грызть угол, повернулось и пошло к деревьям. Плюхнулось в тень и стало ждать, когда Глеб уйдет. Глеб засмеялся – вот же пройдоха! – и решил дождаться Марту на берегу, сейчас вынырнет, удовлетворив первое любопытство, и можно будет поесть, пикник устроить, а там и дом готов будет. Поваляться, вздремнуть – а потом с оборудованием нырнуть, глубоко, на пару часов, погулять у корней разноцветного подводного леса. Линзу он пока не снимал, смотрел вокруг одним глазом, прищурившись. И тут зверь, которого Глеб уже решил назвать в честь Марты мартыном, вдруг поднялся, уставившись на голубую гладь воды, потом протрубил странную, беспокойную ноту – и раз, и другой, меняя модуляцию, будто сказал какое-то слово.

      – Ты чего, мартынчик? – спросил Глеб, взглядывая на часы. Пятнадцать минут, как они нырнули, хорошо бы уже Марте и подняться, не тянуть до последнего, не терзать товарища беспокойством. Еще через две минуты Глеб решился (пусть сердится, пусть губы поджимает, пусть бурчит про самолюбивого самца-защитника!) и, в несколько огромных прыжков преодолев расстояние от дома до воды, оттолкнувшись от скалы всей мощью ног, снарядом вошел в воду. Глаза тут же поменялись – левый видел расплывчато, а правый – четко. Но оба видели, что Марты не было. Совсем не было, нигде. Глеб поплыл туда, где ее оставил – у разноцветных подводных стеблей, осмотрелся лихорадочно, поднялся опять на поверхность, захлебываясь ужасом. Двадцать минут. Ей срочно нужно вдохнуть. Глеб сам задышал часто-часто, перенасыщая кровь кислородом, потом нырнул вертикально вниз – глубже, глубже, пока вода не стала давить на уши, нажал кнопку браслета на запястье – сквозь