Аквитанская львица. Дмитрий Агалаков

сам укрыл плащом, прочитал короткую молитву. А по холмам уже аукалось разноголосое эхо охотничьих рогов…

      Часа через два собравшиеся охотники отогревались у костров и пили горячее вино. По ходу были подбиты три оленя и много птицы. Оставалось послать за лодками в ближние селения. Нечего было понапрасну лезть в ледяную воду – искушать судьбу.

      Но сам герцог не стал дожидаться переправы – с горсткой оруженосцев и егерей, забрав добычу, он вновь на лошадях переплыл речку. Горячая кадушка, жар камина и вино быстро отогреют его! Тем более он намеревался лично проследить за тем, как готовится маленький пир.

      К вечеру, по дороге к замку, красавчик Жоффруа де Ранкон несколько раз пытался заговорить с девушкой, но она только загадочно улыбалась ему в ответ. Он уже получил взбучку от ее отца – взять и отстать от драгоценной сеньоры!

      – Вы считаете, что я недостоин вас? – уже у самого замка спросил он. – Ответьте мне, герцогиня, прошу вас…

      Молодой рыцарь, хозяин замка Тайбур, был одним из самых благородных аристократов Аквитании и мог, хотя бы в помыслах, надеяться на взаимность.

      – Мой отец решит, кто достоин его дочери, – как ни в чем не бывало ответила она. – Но об этом, я полагаю, мне думать еще рано.

      Она ошибалась…

      Вечером в замке шел пир горой. После трех оленей под перечным соусом, жареных каплунов и куропаток на огромном серебряном блюде внесли долгожданного кабана. Румяный и сочный, приправленный перцем и чесноком, он совсем не походил на того свирепого монстра, что расправлялся с опытными борзыми, как с цыплятами.

      Гильом Аквитанский сам отсек поварским ножом кабанью голову, взял ее, сочащуюся жиром, в обе руки, повернул к себе подпаленным рылом.

      – Вот она, голова дьявола, что навещал меня этой ночью! – весело рассмеялся он. – Нынче она выглядит куда аппетитнее! – Гильом взглянул на слипшиеся, зарумяненные веки кабана, на его срезанное собачьими клыками правое ухо. – Я сам разберу ее по косточкам – толики мяса псам не оставлю!

      Уже во время ужина гости заметили нездоровый румянец на щеках их сюзерена, но приписали это влиянию вина, меда и специй. А когда Гильом Аквитанский, известный чревоугодник и гурман, помимо кабаньей головы съел еще и ляжку вепря, то опасения отпали. Герцог славился воистину гигантским аппетитом! Но уже в конце вечера ему стало плохо. Герцога насилу уложили в постель. Ночью у него был жар. Послали за докторами в Бордо. Сутки Гильом Аквитанский бредил, через день ему полегчало.

      – Я грешен и должен искупить свои грехи, – еще в холодном поту хрипло сказал он. – Даю слово, Господи, как только ноги поднимут меня, я отправлюсь на покаяние в Сантьяго-де-Компостеллу[2].

      Такова уж была порода герцогов Аквитанских. Истые южане, они славились буйным и веселым темпераментом, но страх Божий порой одолевал их. Они от души грешили и не менее искренне каялись.

      Когда вернулись первые силы, не слушая предостережения врачей, Гильом Аквитанский вышел с посохом из Бордо в окружении

2

Сантьяго-де-Компостелла – святилище, излюбленное место паломничества европейских государей, где был похоронен апостол Иаков.