Тайпан. Джеймс Клавелл

похвалил Струан.

      – Пятьдесят гиней.

      – Я купил у вас одну на прошлой неделе.

      – Двадцать гиней.

      – Не пойдет.

      – Пятьдесят гиней, и я напишу вас зачитывающим постановление.

      – Нет.

      – Мистер Купер. Шедевр. За двадцать гиней.

      – Не считая тайпана и Робба, у меня самая большая коллекция Квэнса на всем Дальнем Востоке.

      – Черт возьми, джентльмены, я должен где-нибудь раздобыть хоть какие-то деньги!

      – Продай ее Броку. Его тут прекрасно видно, – посоветовал ему Струан.

      – Чума на вашего Брока! – Квэнс сделал очень большой глоток из кружки и пожаловался хриплым голосом: – Он отказался покупать, черт бы его побрал! – Он яростно потыкал в картину кистью, и Брок исчез. – Клянусь Создателем, с какой стати я должен дарить ему бессмертие! И на вас обоих мне тоже плевать. Я пошлю ее в Королевскую академию. На вашем следующем корабле, тайпан.

      – А кто оплатит фрахт? И страховку?

      – Я оплачу, мой мальчик.

      – Чем это, интересно?

      Квэнс задумчиво разглядывал свое творение. Он чувствовал, что даже в старости по-прежнему сможет писать и достигать новых высот, что его талант живописца не потускнеет.

      – Так чем же, мистер Квэнс?

      Квэнс надменно махнул рукой Струану:

      – Деньгами. Серебром. Медью. Долларами. Наличными!

      – Вам кто-то открыл новый кредит, мистер Квэнс?

      Но Квэнс ему не ответил. Он продолжал молча восхищаться картиной, зная, что подцепил рыбку на крючок и она уже не сорвется.

      – Ну же, Аристотель, кто это? – настаивал Струан.

      Квэнс сделал очередной глоток, взял еще табаку и чихнул. Потом прошептал с заговорщицким видом:

      – Присядьте. – Он оглянулся, чтобы убедиться, что их никто не слышит. – Секрет. – Поднял картину. – Двадцать гиней?

      – Хорошо, – согласился Струан. – Но смотри, твой секрет должен стоить этих денег.

      – А, тайпан, вы истинный князь среди нас. Хотите табаку?

      – Не тяни, выкладывай!

      – Похоже, некая леди пребывает в полном от себя восхищении. Когда смотрится в зеркало. Без одежды. Я получил заказ написать ее в таком виде.

      – Господь всеблагой и всемогущий! Кто?!

      – Вы оба ее очень хорошо знаете. – Тут Квэнс добавил с притворной грустью: – Я поклялся не выдавать ее имени. Но ее попка силой моей кисти будет принадлежать грядущему. Она великолепна. – Очередной глоток из кружки. – Я… э-э… видите ли, настоял на том, чтобы ознакомиться с натурой. Целиком. Прежде чем согласился принять заказ. – Он поцеловал сведенные в щепоть кончики пальцев. – Божественна, джентльмены, просто божественна! А какая грудь! Боже милостивый, у меня едва не сделался приступ ипохондрии. – Еще один глоток бренди.

      – Нам-то ты можешь сказать. Ну, кто это?

      – Первое правило при адюльтере и при работе с обнаженной натурой – никогда не разглашай имени женщины. – Квэнс с сожалением прикончил содержимое кружки. – Но среди