Край бесконечности (сборник). Кристин Кэтрин Раш

– простой сенсорной модели. Поверхность по углам поблекла от старости. Не нарядно, зато функционально. Основательно. Вспыхивает тревожная лампочка – нет сигнала от восстановителя воды. Соломона это не удивляет – восстановитель не входит в спецификацию – однако он перебирает в уме возможные причины отключения. Предположительно, перегрузка, направленная вдоль основной оси корпуса, повредила клапан резервуара – после испытания надо будет проверить. Соломон пробует пошевелить рукой и поражается ее тяжести. Рука у человека весит граммов триста. Даже при семи g – это чуть больше двух кило. Вполне можно поднять. Он толкает конечность к приборной панели, мышцы дрожат от напряжения. Прикидывает, сколько сверх семи g успел набрать. Все сенсоры заблокированы, придется проводить расчет после испытания. Зная, сколько длился разгон и какова конечная скорость, – простейшая арифметика, тут и ребенок бы справился. Он не тревожится. Снова переносит руку к панели – напрягая уже все силы – и в локте что-то влажно, болезненно сдвигается.

      Черт! Он бы скрипнул зубами, но это не проще, чем улыбнуться. Нескладно получилось. Если не отключить двигатель, придется ждать, пока выгорит топливо, и звать потом на помощь. А с помощью будет туго. Неизвестно точно, на какое ускорение вышла яхта, но спасателям долго придется его догонять. Указатель топлива – простое цифровое табло в нижнем левом углу панели, зеленое на черном. Трудно сфокусировать на нем взгляд. Перегрузка деформирует глазные яблоки. Технологический астигматизм. Соломон щурится. Яхта предназначена для долгих рывков, а баки у него были заполнены на девяносто девять процентов. Сейчас табло показывает десять минут разгона. А на счетчике топлива – девяносто восемь и шесть десятых. Не может быть!

      Через две минуты цифры сменяются на пять десятых. Еще две с половиной минуты – четыре десятых. При таком расходе топлива хватит на тридцать семь часов, и конечная скорость немного недотянет до пяти процентов световой.

      Соломон начинает нервничать.

      Он встретил ее десять лет назад. В научном центре Данбад Нова – одном из крупнейших на Марсе. Три поколения колонистов закапывались в каменистую землю нового дома для человечества: прогресс человеческой науки, знания и культуры дошел до того, что подземный город мог себе позволить пять баров – пусть даже один из них был безалкогольным заведением, в котором толклись джайнисты и возрожденные христиане. Остальные четыре продавали алкоголь и еду – точь-в-точь такие же, как в пункте питания, разве что ужин украшала музыкальная лента и встроенный монитор, круглосуточно транслировавший развлекательные программы с Земли. Соломон встречался здесь со своими кадрами два-три раза в неделю, если работы в центре было не слишком много.

      Обычно народу в компании набиралось до дюжины. В тот день за столом собрались Тори и Радж из проекта по выведению воды на поверхность, Вольтер, которую по-настоящему звали Эдит, Джулио с Карлом и Малик – они работали в группе антираковой терапии. И Соломон. Марс, как говорится, самый тесный городишко в Солнечной системе. На нем редко встретишь новое лицо.

      А