Биография неизвестного. Роман. Наталья Струтинская

или же ее тяготение. Но никогда любовь так не влекла меня, никогда еще сердце мое и тело мое не были так едины в своих пристрастиях. Месяц проходил за день, и скоро мне уже казалось, что если бы он вдруг подошел ко мне и коснулся меня, то я, не думая ни мгновения, отдалась бы ему и никогда, никогда бы об этом не жалела.

      Но он не подходил, он никогда не оглядывался и никогда ни к кому не обращался. Изредка я видела, как он улыбается какой-то фразе своего соседа, видела, как улыбка его натягивает кожу щек, как профиль его меняется и как белые зубы касаются губ. И от этой его улыбки, далекой и недосягаемой, сердце мое устремлялось туда, где его дыхание смешивалось с атмосферой, наполнявшей меня, наполнявшей все вокруг меня, и от того живительной и вдохновенной.

      Но несмотря на все эти удивительные чувства, которые, как сотни пауков, оплетали меня ядовитой сетью желаний, я не испытывала тяготения мыслей или горькой жажды удовлетворения своей внезапно вспыхнувшей страсти. Все это была та же игра, непостижимая, непонятная, эфемерная, но, несомненно, увлекательная. Я не относилась со всей серьезностью к пленящим меня мыслям, я просто отдавалась им, легко, без всякой двусмысленности. Я просто жила и дышала, полной грудью вдыхая искрящийся воздух, наполненный мечтами.

      В первый вторник после выходных, на которых проходило празднование дня рождения Этти, я вышла из своего подъезда и направилась в сторону дворов, чтобы коротким путем выйти к троллейбусной остановке. Переулки были пусты, как и всякие старые московские дворики, сетью оплетающие главные шумные улицы Москвы. День обещал быть солнечным – в окнах последних этажей отражались золотые лучи восходящего холодного солнца.

      Я перешла дорогу и направилась по неровному тротуару под низкими окнами старых московских домов, не заметив, как от угла одного из домов отделился человек. Он вышел на середину пустой автомобильной дороги и тихо окликнул меня. Я обернулась на звук своего имени.

      На перекрестке стоял Глеб, в длинном осеннем пальто темно-коричневого цвета и начищенных сверкающих ботинках. В руках он сжимал кожаный портфель. Он напоминал мне старого ученого, который каким-то чудесным образом сумел сохранить свою молодость.

      Когда я остановилась, Глеб направился ко мне. Худое лицо его растянулось в улыбке.

      – Привет, – мягко произнес он.

      – Привет, – ответила я, решив не задавать сам собою возникающий вопрос.

      Несколько замявшись – что выразилось в невольном опускании головы и коротком отводе взгляда, – Глеб все же сделал еще один осторожный шаг мне навстречу.

      – Как ты после дня рождения? Восстановилась? – он как-то заискивающе посмотрел на меня.

      – А чего восстанавливаться? – пожала плечами я. – По-моему, все было прилично и в рамках. – Я смотрела на Глеба и слегка улыбалась, потому как его порыв вызывал во мне лишь умиление. Взглянув на часы, я быстро проговорила: – Извини,