Авеню 14. Саммердейл. Макс Солдман

только, меня не было в городе практически двенадцать часов! Я решил, что возле дома всё ещё могут бродить фанаты или, что ещё хуже – полиция. Поэтому я надел наушники и отправился гулять по вечернему городу. В голове уже была практически готова новая песня. Я был уверен, что песня станет лучшей из всех, что я когда-либо писал!

      Я думал, что гулял около часа, но часы показали полночь. Это означало, что бродил по городу практически три часа. Удивительно, как быстро летит время, когда у тебя такое приподнятое настроение. Я отправился домой очень воодушевлённым, предвкушая то, как буду рассказывать новости своим друзьям.

      Подходя к дому, я решил, что будет лучше снова воспользоваться задней дверью. В доме не горел свет, я решил, что Кэтрин уже спит. Решив не беспокоить её, я направился в студию. Воодушевление не покидало меня. Казалось, что я могу всё. Закрыв дверь в студию, я взял гитару и начал наигрывать что-то.

      Назад в Саммердейл!

      В голове крутились тысячи мелодий. Пальцы скользили по струнам, опережая мысли. Я представлял себе лица сотен людей, которые поют эту песню вместе со мной и слышал хор сотни голосов. Я не мог понять, виноват ли был алкоголь в моей крови, или это мощное чувство было настоящим вдохновением, но я продолжал играть, напевал какие-то отрывки, пытаясь сложить это всё в целостную композицию. Я достал блокнот и принялся записывать удачные рифмы. Состояние невероятного подъёма не отпускало меня ни на секунду. Сейчас я действительно творил, а не просто писал песню. Я продумывал каждую строчку, которую записывал. Каждую ноту, которую играл.

      Не знаю точно, сколько времени прошло, но с улицы уже слышалось пение птиц и было светло. Я оглядел комнату – вокруг меня лежало огромное количество исписанных и скомканных листков бумаги, а итог моих трудов лежал у меня на коленях – полностью готовый текст новой песни. Я решил сыграть её от начала до конца. От длительного молчания мой голос стал низким и хриплым, но по мере того, как я играл и пел новую песню, он становился сильнее и громче. И вот я уже кричал в полную силу, испытывая невероятное наслаждение от того, что делаю.

      Кажется, я начал слишком сильно шуметь – послышались шаги и в комнату влетела Кэтрин. Её волосы были слегка растрёпаны, в глазах читалось явное недоумение. Она уже было открыла рот, чтобы начать кричать на меня, но я жестом остановил её и предложил войти. Мне не терпелось поделиться новой песней с кем-то ещё.

      Кэтрин всегда была первой, кому я показывал новые песни. Она всегда честно говорила, что песня ей нравится. Или наоборот, что я написал полное дерьмо. Сейчас она села рядом со мной, и я начал играть. Сама мелодия пробирала до мурашек даже меня, когда я играл её, а в слова я старался вложить все чувства, которые испытывал. Пока я играл, я ни разу не посмотрел на Кэтрин, сосредоточившись на исполнении. Но когда закончил, сразу же перевёл взгляд с текста на лицо девушки. Она смотрела на лист с песней так, словно это была панацея. Глаза у неё были на мокром месте, она посмотрела на меня и сказала:

      – Джонни! Это, блядь, прекрасно!

      Надевая очки и садясь за печатную