Прежде чем ты уйдешь. Клэр Свотмен

м солнце – топчется справа от двери. Зои не может разглядеть присутствующих: на ослепительном солнце их фигуры кажутся смутными силуэтами; один или двое курят, пуская дрожащие облачка дыма в теплый летний воздух. Они смотрят на Зои, кто-то с трудом выдавливает приветственную улыбку. Но Зои ничего не замечает.

      Оказавшись внутри, мать и дочь направляются на негнущихся ногах к переднему ряду. Сьюзан, свекровь Зои, уже там. Глаза у нее красные, веки припухшие, несмотря на тщательно наложенный макияж. Когда мать и дочь садятся рядом, Сьюзан встречает их вымученной улыбкой. Зои инстинктивно протягивает руку и сжимает лежащую на скамье ладонь свекрови.

      За их спиной слышатся шарканье ног, сопение и приглушенные голоса рассаживающихся по местам участников скорбного мероприятия. Внимание Зои приковано к тому, что находится прямо перед глазами: к гробу Эда, установленному на столе в центре зала. Зои смотрит на этот с виду вполне безобидный деревянный ящик и не может поверить, что там лежит тело ее мужа, такое сильное, энергичное, живое. Нет, это абсолютно исключено.

      И ужасно несправедливо.

      Когда он умер, тоже стоял очень жаркий день. Зои носилась по квартире, запихивая в сумку самые разные вещи: лэптоп, ежедневник, яблоко, мобильный, диетическую колу, книжку, айпад.

      – Еще немножко – и тебе понадобится вьючная лошадь, чтобы доставить все это на работу, – пробормотал Эд с зубной щеткой во рту. У него с подбородка свисала ниточка зубной пасты, капающей на пол.

      – Эд, ради всего святого! – Зои закатила глаза.

      Зои чувствовала, что медленно, но верно начинает накаляться. Конечно, подобная реакция была не слишком адекватной, ведь Эд просто пытался поднять Зои настроение, но это было выше ее сил. Она вошла в ванную, оторвала кусок туалетной бумаги и, наклонившись, принялась оттирать зубную пасту. Ноготь застрял между половицами и сломался.

      – Твою мать! – пробормотала она, чувствуя, как ярость, словно желчь, разъедает горло.

      Она выпрямилась, распахнула дверцу шкафчика в ванной и принялась лихорадочно рыться в поисках маникюрных ножниц. Она опаздывала, Эд довел ее до белого каления, и ей хотелось побыстрее убраться из квартиры. Обнаружив искомый предмет, она отрезала висящий ноготь, швырнула ножницы обратно в шкафчик и с силой захлопнула дверцу.

      Вернувшись из ванной, она увидела Эда, который, чтобы не путаться под ногами, затаился в гостиной. Хотя кто же его за это осудит?! Она была сама не своя в такие дни, непрошеный гнев клокотал внутри, в любую минуту грозя вырваться наружу. Однако понимать отнюдь не означало делать, а именно сдерживать ярость; причина в гормонах, она это знала. Вечно эти чертовы гормоны!

      Открыв платяной шкаф, она принялась искать босоножки. И услышала приглушенный голос Эда, который что-то говорил ей из другой комнаты.

      – Ну что еще?! – огрызнулась она, нагнув голову, чтобы лучше слышать.

      Он появился в дверях, застегивая на ходу велосипедный шлем:

      – Я уезжаю на работу. Увидимся позже.

      – Пока.

      Коротко и ясно. Она была не в том настроении, чтобы болтать, и муж это знал.

      Он повернулся и ушел. Секундой позже хлопнула входная дверь. Зои услышала, как Эд снимает замок с велосипеда и катит прочь. Сердце на мгновение кольнуло чувство вины, но она отмахнулась и снова повернулась к шкафу.

      Это было в последний раз, когда она видела его живым.

      Однако новости она услышала уже позже. Все утро она просидела на переговорах, а когда вернулась к себе, то застала у своего письменного стола Олив, свою начальницу; лицо Олив было пепельным.

      – Олив? Все в порядке? – удивилась Зои.

      Олив не отвечала, и Зои забеспокоилась. Неужели она где-то напортачила? И теперь у нее проблемы?

      – Пройдем со мной, – сказала Олив.

      Ее голос звучал не сердито, не резко, а, скорее, успокаивающе, что еще больше озадачило Зои. Они вернулись в переговорную, откуда только что вышла Зои, Олив прикрыла за собой дверь.

      – Садись. – Олив села и показала на соседний стул. – Пожалуйста. – (Зои выдвинула стул и нервно примостилась на самом краешке. У нее внезапно затряслись руки.) – Зои, я даже не знаю, как тебе об этом сказать, – без преамбулы начала Олив. – Произошел несчастный случай. Это Эд. Его сбил автобус.

      Олив остановилась, и Зои задержала дыхание, с волнением ожидая продолжения, чтобы разом со всем покончить, но в то же время не желая слышать этих слов – не сейчас, не произнесенных вслух.

      Осторожный стук в дверь нарушил ужасную тишину, Зои буквально подскочила на месте. Олив кинулась открывать. Зои повернулась в сторону двери – и мир рухнул.

      На пороге стояли два офицера полиции. Спрашивали ее.

      Вместо слов изо рта вырвался сдавленный всхлип. Она попыталась встать, но ноги подкосились, и она снова рухнула на стул. У нее дрожали руки, а когда в комнату вошла женщина – офицер полиции, Зои подняла глаза на Олив, словно умоляя ее сказать, что это ужасная, чудовищная ошибка. Но Олив отвела взгляд.

      Зои