Праздник, который всегда со мной. Лев Россошик

рядом Платонов переживал, сокрушался, что не может повлиять на ситуацию, а потом попытался перекричать многоголосый 18-тысячный зал, взывая: «Слава! Слава!» И, как ни странно, туговатый на ухо пасующий услышал призывный возглас своего клубного тренера. Тот принялся на пальцах что-то изображать ученику, с которым они в те годы понимали друг друга без лишних слов: «Я показывал на пальцах, что надо… прокрутить… быстрые комбинации… и тогда бы американский блок задергался». Подсказка не помогла – Зайцев так больше на арене и не появился.

      Концовку финала мы с Платоновым досматривали по монитору в пресс-баре. Несмотря на 8:8 в четвёртом сете, было совершенно очевидно, что американцы всё равно дожмут. Так и произошло.

      На следующий день едва ли не все спортивные полосы французских изданий вышли с разными интерпретациями заголовков, в которых непременно упоминались «король Чарльз» (читай: Карч Кирай) и «царь Александр» (Александр Савин). Именно так в волейбольном мире называли лидеров двух сильнейших команд планеты…

      Настроение после неудачи было соответствующим, и домой возвращались хмурые. Все. Паршин кое-как пытался взбодрить расстроенных парней. Куда там! Просто за почти десять лет все привыкли, что советские волейболисты непременно побеждали на всех соревнованиях. А тут серебро. «Да если бы знал, что едем во Францию за вторым местом – отказался бы играть», – признавался позже Савин. Он действительно больше за сборную не выступал, хотя в родном ЦСКА продолжал выходить на площадку. А ведь мог бы поехать и на следующий мировой чемпионат.

Второе пришествие Платонова

      Удивительное дело: на восьми «моих» чемпионатах мира отечественной волейбольной сборной руководили семь разных специалистов. Столь частая смена руководства – свидетельство неудовлетворенности результатами, не иначе. Действительно, после серебра Парижа-1986 сборная под руководством Геннадия Паршина красиво выиграла европейский чемпионат-1987, побеждала всех соперников из Европы и с других континентов, но вот с американцами справиться никак не могла. И ведь нисколько не слабее были наши. Но стоило на противоположной стороне площадки оказаться Карчу Кираю со товарищи, советских игроков будто вирус какой поражал. Причём не важно, товарищеский матч это был или официальный. Проигрывали мы чаще, а в турнирах – постоянно.

      Оптимист по натуре, я всё равно верил, что в главном сражении четырёхлетия между чемпионатами – на Олимпийских играх в Сеуле – нашим удастся перебороть себя и американцев. Не вышло… Между тем очередное второе место было воспринято спортивным руководством спокойно, а на фоне триумфа женской сборной СССР мужское серебро вовсе не казалось тусклым обрамлением девичьего олимпийского золота.

      С некоторым недоумением – не более того – было воспринято даже четвёртое место на очередном континентальном первенстве в Швеции.

      И до поры никаких радикальных действий свыше не последовало: