Потерянная. Гай Юлий Орловский

белокожий, и проговорила вкрадчиво:

      – А меня, значит, не боишься?

      – Я же не слепой, – сказал он, шмыгнув носом. – Ты другая.

      – Другая, – согласилась я. – Не солнечная ни капли, но злая и потерянная.

      Он окинул меня усталым взглядом, зрачки расширились настолько, что кажется – там по маленькой бездне. Старик что-то пробормотал, так тихо, что даже я со своим эльфийским слухом не разобрала.

      Боясь, что он очухается и шарахнет магией, я постаралась придать лицу невозмутимый вид, словно контролирую ситуацию. Затем потерла пальцами подбородок и проговорила задумчиво:

      – Вообще-то на берегу за кустами сидит один такой, солнечный. Меня ждет.

      Чародей вжался в камень, старческое лицо в ужасе вытянулось. Он зажал песок в кулаке и поджал колени.

      – Прошу, не говори ему обо мне, – заговорил он быстрым шепотом. – Солнечные эльфы не любят людей. А чародеев вообще ненавидят. Я попал к ним из-за беспечности и чуть не поплатился жизнью.

      Взгляд старика стал умоляющим и жалким, я еще раз оглядела его и выдохнула. Он на ногах не стоит, худющий – в чем только душа держится, руки трясутся. Даже не все зубы на месте. Может, раньше он и был великим чародеем, но сейчас передо мной обычный старец с больными суставами и выпадающими волосами.

      – Хорошо, не скажу, – согласилась я деловито. – Могу рассчитывать на небольшую плату за твое, можно сказать, двойное спасение?

      Чародей покорно кивнул, я продолжила:

      – Мне известно, чародеи способны творить чудеса.

      Я послала ему испытующий взгляд, старик снова кивнул мокрой головой. На лице озадаченность, глазные яблоки покраснели от долгого пребывания под водой.

      – Я потеряла память, – сказала я коротко. – Верни ее.

      Старик нервно сглотнул, голова стукнулась о мох, будто проверила – действительно это его голова или, может, чья-то еще. Он скривился. Лицо приобрело здоровый цвет, борода как-то незаметно высохла и распушилась, балахон тоже просох и свободно повис на костлявом теле.

      Чародей покачал головой:

      – Не могу.

      Я мысленно выругалась на себя – ну конечно, чего и следовало ожидать. Внутри все закипело, но проговорила все так же плавно, с расстановкой:

      – Тогда, может, все-таки позвать солнечного эльфа? Уверена, вы найдете, о чем потолковать.

      Чародей загреб ногами песок, попытался отодвинуться, в серых глазах мелькнула паника и обреченность.

      – Нет, ты не поняла, желтоглазая, – поспешно проговорил он. – Я не отказываюсь. Просто ничего не вижу. Обычно у эльфов в середине солнечного сплетения цветной огонек. У солнечных – желтый, у темных – фиолетовый, у лесных – зеленоватый. А ты словно непроглядная пучина.

      Надежда на то, что он взмахнет рукой, осыплет серебряной пыльцой и я вспомню все, рухнула, как песчаный замок. Я горько усмехнулась про себя – непроглядная пучина. То ли еще будет, серая эльфийка…

      Длинный лист упал с дерева и опустился на плечо. Я смахнула небрежно и приготовилась уйти, пускай дальше сам разбирается со своими делами.

      Чародей поднапрягся,