Тимандра Критская: меч Эроса. Елена Арсеньева

страхом, а в следующий миг дверь распахнулась, и в покои ворвался широкоплечий, длиннорукий и длиннорукий мужчина, который немедленно набросился на Панталеона и вцепился в его горло с криком:

      – Ты меня обесчестил, негодяй! Обесчестил!

      Все поплыло перед глазами Панталеона, вожделение покинуло его мгновенно, и все существо было заполнено только одним – страхом смерти. Он слышал крики Коры (или как ее там на самом деле зовут, эту пакостницу, поглоти ее Аид трижды или даже четырежды!), которая клялась всеми богами, что этот дом принадлежит одной ее подруге, богатой вдове («Ты не знаешь ее, супруг мой!»), которая отправилась к ложу умирающей матери в Элевсин, и Кора иногда заходит сюда наряжаться в ее платья, потому что завидует красоте этих одеяний и щедрости ее мужа («Прости, господин, ты никогда не дарил мне таких роскошных тканей, сандалий и драгоценностей!»). Кора уверяла, что она примеряла новый наряд, но тут ворвался этот незнакомец и набросился на нее. Он сорвал с нее одежду и швырнул на ложе, однако она успела увернуться – и незнакомец спустил семя на покрывало («Ты видишь, господин, вот это пятно, а на мне нет следов его похоти, я не изменила тебе!»). Кора поведала, как она стала звать на помощь. Очевидно, это услышала Родоклея, которая случайно проходила мимо, подняла крик – а тут каким-то чудом Атамус оказался рядом.

      – Какое счастье, что ты спас меня, супруг мой! – с рыданием выкрикнула Кора.

      Даже полузадохшемуся Панталеону история, поведанная Корой, казалась совершенно неправдоподобной. А впрочем, какая разница, поверит ли Атамус своей блудливой женушке? Ему-то, Панталеону, в любом случае худо придется. Уж не наврать ли, что он был приятелем покойного мужа этой выдуманной подруги Коры – и тот оставил ему в наследство все свои одежды? Нынче он зашел полюбоваться наследством, а тут вдруг и Кора явилась примерить одежды подруги… ну, и они так увлеченно помогали друг другу управиться со складками хитонов и гиматиев, что Панталеон и не заметил, как из него истекло семя… А может, заодно соврать, будто у него бленорагия?..

      Нет, тогда Атамус наверняка пришибет его на месте. Или окончательно придушит!

      Ох, да что же он лежит пластом, словно его уже придушили, почему не брыкается, не сопротивляется?!

      Панталеон забился на постели и внезапно почувствовал, что мертвая хватка на его горле чуть ослабела. И тут же до него донесся голос Коры:

      – Ах, отпусти его, супруг мой, не то задушишь! Пусть идет восвояси, он не так уж и виноват, я ведь была раздета, он, наверное, принял меня за порну!

      – Да как он смел, негодяй, принять мою ненаглядную жену за порну?! – возмущенно заорал Атамус.

      Если бы Панталеон мог, он бы засмеялся. Итак, Кора все же одурачила муженька!

      – Отпусти его, отпусти, дорогой Атамус! – зудела Кора, словно назойливая муха.

      – Нет! – возмущенно вскричал тот, и руки его снова сжали горло Панталеона. – Он запятнал мою честь, он должен за это заплатить! Слышишь, ты, бесчестный негодяй! – Он схватил Панталеона за плечи и крепко потряс. – Или ты отдашь мне все деньги в возмещение ущерба, который ты нанес моей чести, или я придушу