Гиперион. Дэн Симмонс

кто не следует кресту, должны умереть настоящей смертью, – ответила Бета, и толпа подвинулась вперед. У многих в руках были заточенные камни. – Те, кто не принадлежит крестоформу, должны умереть настоящей смертью, – повторила Бета, и в ее голосе прозвучала категоричность. Таким тоном произносят ритуальные формулы.

      – Я следую кресту! – закричал я, когда меня потянули, поднимая на ноги. Схватив распятие, висевшее у меня на шее, и преодолевая сопротивление множества рук, я поднял его над головой.

      Альфа подал знак, и толпа остановилась.

      Внезапно наступила тишина. Я слышал, как в трех километрах под нами, на дне Разлома, шумит река.

      – Он действительно носит крест, – заметил Альфа. Дел подался вперед.

      – Но он не принадлежит крестоформу! Я видел. Это не то, что мы думали. Он не принадлежит крестоформу! – В его голосе звучала жажда убийства.

      Я проклинал свою неосмотрительность и глупость. Судьба церкви зависела от моей судьбы, а я поставил ее под удар, вбив себе в голову, что бикура – просто глупые, безвредные дети.

      – Те, кто не следует кресту, должны умереть настоящей смертью, – повторила Бета. Похоже, это был окончательный приговор.

      В семидесяти руках взметнулись камни, и тут, сознавая, что это мой последний шанс (или окончательное осуждение), я закричал:

      – Я спускался со скалы и молился у вашего алтаря! Я следую кресту!

      Альфа и все остальные остановились в нерешительности. Я видел, что они пытались справиться с какой-то новой мыслью, и это было для них нелегко.

      – Я следую кресту и хочу принадлежать крестоформу, – сказал я со всем спокойствием, на какое только был способен в ту минуту. – Я был у вашего алтаря.

      – Те, кто не следует кресту, должны умереть настоящей смертью, – крикнула Гамма.

      – Но он следует кресту, – возразил Альфа. – Он молился в комнате.

      – Этого не может быть, – сказал Зед. – Там молятся Трижды Двадцать и Десять, а он не из Трижды Двадцати и Десяти.

      – Мы знали и до этого, что он не из Трижды Двадцати и Десяти, – сказал Альфа, слегка нахмуривая брови, как всегда, когда ему приходилось обращаться к прошедшему времени.

      – Он не принадлежит крестоформу, – сказала Дельта-вторая.

      – Те, кто не принадлежит крестоформу, должны умереть настоящей смертью, – сказала Бета.

      – Он следует кресту, – сказал Альфа. – Может ли он тогда не принадлежать крестоформу?

      Поднялся гвалт. Под шумок я попытался вырваться из их рук, но они держали меня по-прежнему крепко.

      – Он не из Трижды Двадцати и Десяти и не принадлежит крестоформу, – сказала Бета, причем голос ее прозвучал скорее озадаченно, чем враждебно. – Почему он не должен умереть настоящей смертью? Нам нужно взять камни и сделать дырку в его горле, чтобы кровь вытекла и сердце остановилось. Он не принадлежит крестоформу.

      – Он следует кресту, – снова сказал Альфа. – Может ли он не принадлежать крестоформу?

      Вслед за этим вопросом наступило молчание.

      – Он