После войны. Владлен Немец

в пути

      Дорога была пустынной, встречных машин почти не было. На протяжении последних двух часов езды Сергей не только не видел линий электропередачи, но даже и низковольные линии не попадались.

      Как же это они обходятся без электричества? Значит, все на горбу? Планы грандиозные, стройки намечаются огромные, а хлебороб по-прежнему сам по себе.

      Серебров так погрузился в свои невеселые мысли, что только в последний момент заметил голосовавшего мужика, и проехал еще метров на тридцать вперед. Увидев, что одну ногу у мужика заменяет деревянный протез, Сергей подал машину назад.

      – Садитесь, товарищ. Вам далеко?

      – Не очень: по дороге километров десять, да в сторону еще три. Ну там-то меня подвезут или сам дотопаю помаленьку.

      Сергей искоса взглянул на пассажира: «Что это вас черт-те куда, да еще без транспорта занесло?»

      – Насчет черт-те куда – это вы правильно. Нашему колхозу здесь покосы выделили. Вот приехал посмотреть. Шоферу сказал, чтоб он через два часа, а он запропастился куда-то. А вы на каком фронте воевали? – сменил явно неприятную для него тему попутчик. – Я смотрю у вас три орденские планки и желтая ленточка. Ранение или контузия?

      – И то и другое. У меня теперь спина как барометр – быть сегодня дождю, – усмехнулся Серебров. – А вы где ногу оставили?

      – На Юго-Западном.

      И потекла обычная беседа двух фронтовиков. На пересечении с грунтовой дорогой Никита Артемьевич Новоторов, так звали попутчика, попросил остановить: «Дальше я сам.»

      – Куда там сам! Дело к вечеру. Небось все уже по домам. Поехали!

      Разговор после бани

      После настоящей российской жаркой бани с вениками и полоком, на котором могут усидеть только настоящие мужчины, новые приятели сели за стол, который не отличался разносолами, откуда им быть, но, конечно, на столе стояла непременная бутыль голубоватого первача. Бутыль малость запотела (в погребе стояла). Новоторов, широко улыбаясь, спрашивал: «Как вам, Сергей Николаевич, наша деревенская баня?»

      – Замечательно, Никита Артемьевич! А за массаж особая благодарность. Спина как новенькая. Обязательно Стремянному расскажу.

      – А вы и Стремянного знаете?

      – Я вам честно скажу, Никита Артемьевич, Стремянный – одна из причин, по которой я в эту область подался. Помните песню «Мы не от старости помрем, от старых ран умрем»?

      – А массажу этому меня, между прочим, как раз Стремянный и научил. А я Катерину. Вот теперь она меня и спасает.

      Екатерина, кончившая хлопотать, тоже села за стол: «Ох до чего ж ты, Артемьич, поговорить любишь! Совсем гостя нашего заговорил, а на столе-то все стынет!»

      – Точно, Катя, и водка киснет. Ну первую за знакомство. Чтоб оно не кончалось!

      Потом выпили за хозяйку, за гостя, за хозяина, потом Катерина тихонько оставила мужа с гостем с их мужскими разговорами.

      На следующее утро

      – Спасибо тебе Никита