Трали-вали. Владислав Вишневский

стеная, корчился на полу. За дверью слышалась возня, короткие вскрики, затем дверь с шумом распахнулась, в комнату ворвался Мальцев, держа на замахе полированную столешницу от бывшего журнального стола… Не понадобилось…

      И здесь уже всё закончилось. Только телевизор, как ни в чём не бывало, продолжал подпевать и подмигивать мусипусистой певицей. Мальчишка, в ужасе вжавшись в угол комнаты, во все глаза глядел на прошедший разгром…

      – Это мы чуть-чуть тебя жизни поучили, – наклоняясь к хозяину, сказал Завьялов. – Ты понял, сволочь?

      – Не… не… – хрипел дядька, ещё больше сжимаясь и пряча голову.

      – Ты смотри, он ещё не понял! – угрожающим тоном воскликнул Мальцев. – Нужно повторить…

      – По… нял… По… Не… – громко стонал дядька. – Не… бей… Я боль… ше… не… не…

      – А мы не бьём, мы учим… – с угрозой в голосе заметил Кобзев. – Хорошо запомни, за что ты получил. Подонок.

      – Я… за…

      – Всё. Он понял. Хватит с него. Пошли отсюда, – приказал Завьялов, оглядывая комнату. Найдя глазами мальчишку, махнул ему. – С нами…

      Мальчишка, всё ещё дрожа, осторожно вышел из угла…

      В прихожей тоже всё было перевёрнуто… Один охранник ещё не пришёл в себя, другой пытался встать с пола.

      – Лежать! – рявкнул ему Мальцев. – Ну! – Топнул ногой. Охранник послушно распластался, затих.

      – Уходим.

      – Пошли…

      Торопливо привели себя и одежду в порядок, вышли из лабиринта… На рынке ничего внешне не изменилось. Всё так же суетились посетители рынка. В той же, мирной тональности, с горловыми выкриками давил на уши вязкий шум, заполнял тот же смешанный пряных запах, так же, где равнодушно, где с затаённой ухмылкой, где и открыто, с вызовом, сверкали из-за прилавков глаза азиатов…

      Не успели втянуться в людской кошёлочный поток, как под ногами появился Штопор, Генка. Его глаза светились и удивлением, и восхищением, главное, радостью. Мальчишка понимающе переглянулся с освобождённым товарищем, зашагал рядом. Так, дружно, и вышли. Преследователей не было. Гуськом направились к своей машине.

      – А ты куда? – глянув на Штопора, спросил Мальцев. Он шёл в цепочке замыкающим.

      – С вами, – за Штопора ответил рыжий. – Ему же нельзя теперь здесь.

      – Почему? – удивился Кобзев.

      – А его заложат потому что… – также, за Генку, ответил рыжий. – Накажут.

      – С чего это? Мы же по-тихому, в роде… Никто же не заметил… – не поверил Кобзев.

      – Ага, не заметил. Все уже про вас здесь знают, – подпрыгивая и на ходу подтягивая штаны заметил Штопор.

      – Рынок. Один дом, одна семья… – как хорошо заученное повторил рыжий.

      – Знаете они какие дружные? – восхищённо пропищал Штопор.

      – Не то, что мы… – скривился рыжий.

      – Мы? – переспросил Кобзев. – Кто это мы?

      – Не вы… – ответил рыжий.

      – Эти, местные, москвичи, – ответил Штопор. –