У каждого свой путь в Харад. Анна Р. Хан

закрываемой двери Вых успел заметить, как распахивались, жалобно всхлипнув, под чьим-то натиском створы ворот.

      Вых сунул младшего Леветине в руки:

      – В подпол! Быстро! В подпол! Ховай их!

      По двору рассыпалась дробь перестука копыт.

      – Открывай!

      Вых отпрыгнул от двери:

      – Да что ж вы копаетесь-то!

      – Я больше ни в одну лазейку без тебя не полезу, – мрачно и безапелляционно заявил старший сын. – Я выходы из них плохо чую.

      – Открывай! – Дверь содрогнулась от ударов. Стучали громко и, вероятно, ногой.

      Вых прикрыл глаза. Петли долго не продержатся…

      Леветина отвесила старшему подзатыльник.

      – Еще как полезешь! Поспорь еще! Ишь ты! – Леветина знала об используемых мужем лазейках только то, что они существуют. Однако это было намного больше, чем знали все остальные.

      – Да тесная та лазейка! И выходит не пойми где! – Старший сжал от обиды кулачки и зло блеснул глазами, полными слез, на мать. – Не знаешь ты, вот и не говори!

      – Вот и ладно. Не пойми где – это подальше отсюда, что и хорошо! – Леветина с невероятной быстротой навертела на его шею и голову кушак и подтолкнула в нужном направлении. – Лезь, я тебе сказала!

      – Не полезу, – уперся ребенок. Он поднял взгляд. – Тесная она, говорю. Вы там с папкой точно не пройдете. Я еле пролезаю, в прошлый раз все колени ободрал.

      Леветина крепко взяла его за плечи и встряхнула.

      – А маленьких кто выведет? – Она кивнула в сторону крышки открытого погреба. Оттуда доносилось отчетливое сопение нескольких маленьких носов. Кто-то изо всех сил старался не заплакать. – Лезь, говорю!

      Почти столкнув сына в подпол, она опустила крышку.

      – Мам, мы не хотим без тебя уходить! – Маленькие ручки затарабанили по ней с внутренней стороны.

      – Цыц! Цыц, я сказала! – Леветина шлепнула ладонью по доскам и зашипела в пол: – Сейчас спущусь, уши всем поотрываю! В лазейку – и быстро-быстро уходите!

      Леветина чуть посидела, прислушиваясь к шороху под полом, потом поднялась с колен и схватилась за стоявший у стены сундук.

      – Ну что ты стоишь-то как каменный? Помоги сдвинуть!

      От тщедушного Выха было мало пользы. Вдобавок у него тряслись руки. Но кое-как они дотолкали неподъемный сундук до двери и подперли ее. Леветина села на сундук сверху и, раскачиваясь, затянула вполголоса, перемежая причитаниями, то ли песню, то ли молитву.

      – Открывай, говорю! – Факелы маячили за досками ставней. – Открывай! А то спалю все на хрен!

      Вых вместо того, чтобы испугаться, подумал, что голос очень молодой. Звонкий такой, молодой женский голос.

      – Ой, как страшно, божечки мои, ой как страшно… – эхом вторил ему Леветинин полушепот.

      «Может, это мне все-таки просто снится? Передышал давеча болотных испарений, сопровождая купеческий обоз, что в Княжград путь держал, вот теперь кошмары и мучают? Хорошо, если б так и было…»

      Вых не отрываясь смотрел на жену. За ее спиной сквозь щели дверных досок пробивались лучики от дрожащего света факелов.

      – Поторопись,