Мамай и Донской. История противостояния. Андрей Синельников

Варварка – Великая, Никитская – Царицынская, а Петровка вообще не там шла, где сейчас, а вдоль реки Неглинки…

      – И река Неглинка не там текла, где нам рассказывают, – перебил его белобрысый, вылитый викинг, – Она через холм Боровицкий текла. Чудов монастырь пополам делила…

      – И ворот, откуда Дмитрий Донской на Куликовскую битву выезжал из Кремля, тогда еще быть не могло по причине их в то время отсутствия, – витиевато вставила девушка в очках.

      И пошла, поехала губерния. Загалдели примерные слушатели, всяк свою правду открыть старается.

      – Тихо! – строго осадил их я. – Тихо вы! Возвращаемся к святым местам. Какие монастыри, кроме Сретенского, непосредственно связаны с упоминанием Куликовской битвы?

      – Ну, во-первых, Чудов, вокруг каменных стен, и из-за каменных стен которого это все и пришло на поле Куликово, – начала серьезная девушка в очках. – Затем там же, на Боровицком холме: Спасо-Преображенский на Бору, Вознесенский, заложенный Евдокией, женой Дмитрия Донского, в честь победы на поле Куликовом, именуемый ранее Девичьим… Ее не перебивали. Девушка помолчала и добавила: – Женские, для вдов и сирот воинов, павших на поле Куликовом; Алексеевский, Зачатьевский (Стародевичий), Вознесенский на Рву, более известный как Варсонофьевский, Георгиевский, Моисеевский, Никольский, Богородицкий на Трубе, сейчас известный как Рождественский, заложенный матерью Владимира Донского, Рождественский на Рву, что стоял на месте Храма Василия Блаженного, Ивановский, Старо-Симонов или Рождественский… – Она перевела дух.

      – Отдохни, – остановил ее белобрысый. – А для увечных воинов и ветеранов, – он набрал воздух и скороговоркой выдал; – Покровский, Богоявленский, Николаевский у крестного целования, где клятву кровную давали перед боем, Старый Спас на Песках или Заиконноспасский, прямо за Собором Гребневской Богоматери, Высоко-Петровский, Знаменский и Георгиевский на Псковской горке, Ильинский, Спасский на Яузе, Голутвинский…

      – Да два некрополя, кладбища огромных, – опять перебила его очкастая всезнайка, – Спасо-Андронников и Симонов, вообще основанные для захоронений героев битвы Куликовской…

      – Хватит, хватит, – Поднял я обе руки вверх, – вы все сорок сороков перечислять будете?

      – Так это ж самый большой в мире мемориал, павшим в битве – воскликнула девушка. – А сколько еще церквей и соборов? – Стоп! Церкви перечислять не будем. А скажите мне, краеведы и знатоки канонов церковных, где лечили раненных в те далекие годы?

      – В монастырях и обителях, – разом выдали все.

      – Во всех?

      – Нет, в специальных.

      – Поясни, – повернулся я к невысокому парнишке со смешными ушами, как у Чебурашки.

      – В Марфо-Мариинской обители у милосердных сестер, да в приходах Косьмы и Дамиана, да у Святого Пантелеймона целителя, – он почесал затылок, – Да, пожалуй, и все.

      – Я понял, – вдруг пробасил огромный детина, – Я понял. Раненых была тьма, а везти далеко – это точно убить. С кишками-то