Полный форс-мажор. Владислав Вишневский

побледнел.

      – Как… – забывшись, вскричал он. – Они в отпуске? Они тоже?! Двадцать девять дней же осталось, двадцать девять!

      – Да, – спокойно подтвердил генерал. – Хоть двадцать девять, хоть два… Чего им здесь делать? С сегодняшнего дня. Смотр отыграли, я попрощался с ними и всё. Ищи ветра в поле. Страна большая.

      Ульяшов не мог поверить.

      – Они… Все?!

      – Контрактники естественно все, – пожал плечами командир. – А срочники… Ульяшов упал на стул.

      – В отпуске… Они в отпуске… Я умру! – тупо повторял он. – Кошмар! Им нельзя… Нет, им нельзя… Товарищ генерал, их нельзя отпускать, их надо вернуть… Без них не форс-мажор получится, без них… Заявляю: я на диете, мне нельзя… Я не смогу пари съесть… Ужас! Кошмар! Что делать, что делать?! Полный… Мне будет полный…

      Генерал смотрел и откровенно наслаждался.

      – Так и я говорю, полный тебе форс-мажор будет… Я-то уже в отпуске. Меня нет. Тебе и решать. Решай, выкручивайся.

      Обхватив голову руками, Ульяшов раскачивался на стуле, почти так же, как и генерал несколько раньше.

      – Я представляю что будет! Представляю! – в отчаянии бормотал он. – Через двадцать девять дней. Уже через двадцать девять.

      Генерала вдруг рассердился.

      – Чего ты представляешь? Чего раскис? Ты же слово офицера дал… За всех нас, значит, дал… двадцать девять у него, понимаешь, и за меня получается тоже. А я не привык, чтобы меня, генерала, наши войска… назад, понимаешь, пятиться… Только вперёд… Вперёд! Понял? И тебе советую…

      – А я и…

      Генерал не дал договорить.

      – А я и говорю, слово дал, действуй, давай, решай.

      8

      Аэровокзал

      Александр Кобзев нетерпеливо поглядывая то на часы, то на электронное табло-информатор, с объёмной дорожной сумкой на плече бродил по аэровокзалу в ожидании своего рейса. Ходил-бродил, смотрел по сторонам, разглядывал суетящихся встречающих, раскрасневшихся, чуть уставших от перелёта пассажиров, бесконечную рекламу японского автомобиля на огромном мониторе, киоски с разноцветной прессой и такими же разноцветными прохладительными напитками. Цены везде были запредельными, но многие пассажиры в очереди всё же стояли – дети требуют, – да и альтернативы не было. И парковки, и туалеты – всё платное. Огромный зал аэровокзала насыщен неугасающим движением, улыбками, растерянными вопросительными лицами, разноязычным говором, порой восторженным, порой нервным беспокойством и лёгкой тревогой.

      Отпросившись у жены – только на неделю! – прапорщик Кобзев, музыкант военного оркестра, ждал авиарейс на Мурманск. Слегка нервничал, волновался, давно у ребят в Североморске не был. Там он и срочную службу – матросом – проходил, потом и в гарнизонном оркестре пару лет сверхсрочно. Созвонился с Колькой Веселовым – не рядовой матрос, а старший мичман теперь, – с музыкантами. Ждут.

      Наконец услышал: «Вниманию пассажиров… У стойки «39» начинается регистрация на рейс номер…