Pax Africana: континент и диаспора в поисках себя. Коллектив авторов

специально избранные учителя: «Французы порицались за многочисленные вероломства Наполеона, шведы должны были расплачиваться за вред, причиненный России Карлом XII в царствование Петра Великого. Полякам нельзя было простить их смешного тщеславия. Англичане были всегда “коварным Альбионом”. Немцы были виноваты тем, что имели Бисмарка. Австрийцы несли ответственность за политику Франца Иосифа, монарха, не сдержавшего ни одного из своих многочисленных обещаний, данных им России. Мои “враги” были повсюду. Официальное понимание патриотизма требовало, чтобы я поддерживал в своем сердце огонь “священной ненависти” против всех и вся».

      Ну и, естественно, антисемитизм. «Мой законоучитель, – писал Александр Михайлович, – ежедневно рассказывал мне о страданиях Христа. Он портил мое детское воображение, и ему удалось добиться того, что я видел в каждом еврее убийцу и мучителя. Мои робкие попытки ссылаться на Нагорную Проповедь с нетерпением отвергались: “Да, Христос заповедал нам любить наших врагов, – говаривал о. Георгий Титов, – но это не должно менять наши взгляды в отношении евреев”… Антисемитское законодательство России почерпало главные свои основы из умонастроения высших иерархов православной церкви».[61]

      Голоса сомнений в необходимости имперской политики – а то и явного протеста – раздавались с давних времен. Мудрый англичанин Сэмюэл Джонсон еще в XVIII в. писал: «Расширяющиеся империи, как растягиваемое золотое колечко: меняют солидную прочность на кажущееся величие». Француз Алексис де Токвиль, через сто лет: «Это же очевидная истина, что ничто так не мешает благополучию и свободе людей, как обширные империи». А вот ироничный Джером К. Джером: «Многие уверены, что все счастье людей – в пространстве, то есть чем обширнее страна, тем лучше в ней жить. Воображают, что самый счастливый француз не может равняться с самым неудачливым англичанином, потому что Англия обладает гораздо большим количеством квадратных миль, чем Франция. А каким жалким по этой теории должен чувствовать себя в сравнении, например, с русским мужиком, швейцарский крестьянин, глядя на карту Европейской и Азиатской России!..

      Счастливые жители Лондона в холодные туманные дни могут согреваться мыслью, что в Британской империи никогда не заходит солнце. Сам лондонец видит солнце очень редко, но это не мешает ему считать себя одним из собственников солнца, так как он знает, что оно начинает и заканчивает свой день все в той же Британской империи, составляя, так сказать, ее особую принадлежность…». Увы, ему пришлось добавить: «Знаю, что мои взгляды считаются еретическими».[62]

      Салтыков-Щедрин: «Человек и без того уже наклонен воспитывать в себе чувство национальности более, нежели всякое другое, следовательно, разжигать в нем это чувство выше той меры, которую он признает добровольно, будучи предоставлен самому себе, значит уже действовать не на патриотизм его, а на темное чувство исключительности и особничества».[63]

      После Второй мировой войны у европейцев появилось чувство вины и даже предвидение расплаты. В 1961 г. Сартр в своем предисловии к книге Франца Фанона предупреждал:

      «Европейцы,

61

Александр Михайлович, великий князь. Книга воспоминаний. Париж, 1933. С. 91, 92.

62

Jerome K. Jerome. Idle Ideas in 1905. Leipzig, 1905. P. 143–144.

63

Салтыков-Щедрин М. Е. Собр. соч. Т. 5. М., 1937. C. 335.