Убойная фарцовка. Илья Рясной

в Высшую школу милиции. И это уже было вроде как не просто пожелание, а партийное задание – укрепляй органы правопорядка.

      – Ты чего, милиционером решил стать? – скептически осведомился Георгий Петрович.

      – Решил. А чем плохо?

      – Ладно, – махнул рукой старший Уланов. – Если тебе втемяшилось, не сдвинешь.

      На том и порешили.

      Все годы дядя ни на миг не выпускал Михаила из поля зрения. Сосватал его в отдел МУРа по иностранцам и антиквариату – тематика очень близкая к чекистской. И там продолжал ненавязчиво направлять и прикрывать в случае необходимости.

      Чем занимался в контрразведке Георгий Петрович – одному богу известно, но нередко через племянника сбрасывал для милиции информацию или пожелания, которые не выразишь официально. Иногда говорил: довольно, здесь не надо дальше копать. И приходилось тормозить.

      – Ну что, племянник, разливай, – Георгий Петрович кивнул на бокалы.

      Судя по всему, он уже успел принять на грудь. И немало. Интересно, сколько нужно выпивки, чтобы сшибить с ног такого мамонта? Тревожило, что в последнее время он пьет все чаще. Насколько Михаил знал своего дядю, в бутылку тот глядел, когда начинались серьезные проблемы.

      – За Родину, – они чокнулись.

      Коньяк был неплохой, но, по мнению Уланова-младшего, до армянского «Ахтамара» не дотягивал.

      – Что у вас там хорошего в разбойном приказе? Что говорят? – спросил Георгий Петрович.

      – Пашем как папы Карло, – сказал Михаил. – Одно слово – милиция.

      – Пашете. Эх, Миша. – Георгий Петрович вытащил пачку «Кэмела». – Покурим?

      – Ты же знаешь, не курю.

      – А я закурю, – кивнул Георгий Петрович. – На лестничной площадке. Чтобы тут не дымить.

      – Да можно здесь.

      – Нельзя… А ты мне компанию составишь, – Георгий Петрович выразительно обвел взглядом помещение.

      Михаил не верил, что кому-то надо начинять его квартиру радиозакладками. Но дяде лучше знать, где можно говорить, а где нельзя.

      Они вышли, спустились на площадку этажом ниже. Георгий Петрович распахнул окно. Щелкнул зажигалкой. Жадно затянулся. И произнес негромко:

      – Вот что, племяш. Ситуация складывается неважная.

      – По поводу чего? – не понял Михаил.

      – По поводу всего… То, что скажу, – умерло между нами. Иначе наши жизни недорого стоить будут.

      – Ну ничего себе. Тогда, может, не надо?

      – Нужно, чтобы ты был в курсе, Миша… Очень серьезно все затевается. Если меня не станет, ты должен понимать… Должен…

      Георгий Петрович глубоко затянулся и продолжил:

      – Короче, Склифософский. Две наших конторы сцепились не на жизнь, а на смерть. До конца я сам не все понял, но вроде вашему министру Щелокову группа товарищей с самого верха поручила разработку нашего руководства.

      – На предмет?

      – Связь с иностранной агентурой. Коррупционные схемы. Попытка переворота. Что хочешь, сам додумай…

      – М-да, – Михаил