Парижанка в Париже. Всеволод Кукушкин

Глядишь, фельдмаршал прознает о твоей отваге и простит тебя, дурака, Христа ради!»

      Рубился в тот день Кавецкий отчаянно. И только Васильчиков, который старался держаться к товарищу поближе – не дай Бог, учудит чего лишнего! – отчетливо слышал слова, которыми князь сопровождал удары, раздаваемые французам направо и налево. «Вот тебе шестерку! И семерку, восьмерку, девятку! На эполеты! И валеты на эполеты…» К исходу сражения, когда исчерпалась вся «колода» Кавецкого, и иссякли силы и у русских, и у французов, и ночь опустилась на всех живых и мертвых, Васильчиков отыскал князя. Тот сидел у крупа павшей своей лошади и концом сабли рисовал на земле фигуры карточных треф, пик, бубен и червей. На нем самом не было даже царапины, только лицо сделалось белее обычного. «Как думаешь, Андрей, простит меня фельдмаршал?» – только и спросил он присевшего рядом Васильчикова, продолжая вычерчивать фигуры.

      Сам Васильчиков не видел, но по рассказам офицеров из штаба Кутузова, фельдмаршал пресек двусмысленные улыбки свиты, когда вручал новенькие эполеты получившему повышение Кавецкому: «И вам, господа офицеры, надо бы шестерки к эполетам присовокупить! А то ведь вон, звездами увешались – места не хватает, а в бою что-то не светите!..».

* * *

      Париж, 2009 год.

      «…Пришел в себя, почувствовав, что заднице становится сыро и холодно. Голова гудела. Ныла левая скула. Я сидел на еще по-весеннему сырой земле. Видимо, меня прислонили к стволу то ли платана, то ли каштана. Хотя какое значение могла иметь порода дерева после такого удара? Как следует, разглядеть лицо соломенной блондинки я не мог. Взгляд не собирался в фокус, и видел я ее как на смазанной фотографии. Здорово она меня приложила! Ну, врезала бы, и ладно, отвали, мол, парень, и шла бы дальше своей дорогой. Так нет же, сердобольная оказалась, машет в лицо какой-то тетрадкой…»

      Такими были первые болезненные ощущения Николая Гарнета, когда он начал приходить в себя под деревом на бульваре Рошешуар. Было это где-то в районе полуночи.

* * *

      «…Ну ладно, шли мы по бульвару, и будто бы случайно он положил свою ладонь на мою левую ягодицу. Вроде как хотел проверить, нет ли у меня чего в заднем кармане джинсов. Потом под деревом остановил, развернул меня к себе довольно решительно и полез целоваться. Прямо впился своими чуть влажными губами – наверное, сначала незаметно провел по ним языком – в мои сухие губы, раздвинул их кончиком языка и провел им по зубам.

      Приятно, отметила про себя. Целоваться умеет. Теперь, главное, дальше ничего не испортил бы.

      И ведь не пьяный был, за весь вечер и выпил пару стаканчиков красного вина. И вдруг решил проверить размер моей груди, полез под блузку и начал оттягивать бюстгальтер. Пришлось врезать! Кто же знал, что у него «стеклянная челюсть» и он не держит удара? Другое дело, что он не знал, с кем связывается, и удар у меня поставлен как надо. А теперь вот приходится его откачивать, не хватало еще объясняться с полицией!»

      Так