Парижанка в Париже. Всеволод Кукушкин

тротуары и мостовые отмыты ночными уборщиками. Порой он заворачивал в какое-нибудь кафе, соблазненный именно этими запахами, и, не в силах удержаться, заказывал себе чашечку эспрессо. Больше того, однажды он поймал себя на том, что намеренно не пользуется дома кофеваркой, чтобы иметь внутреннее оправдание, почему он завернул в кафе. Вот только французские блинчики – крепсю, ему не нравились, и он никогда их не брал. Хотя в Москве, оказавшись в «Шоколаднице» или еще какой-нибудь забегаловке, непременно заказывал блинчики с творогом или с медом.

      На этот раз, смакуя первую утреннюю чашку кофе и круассан, он решил, что надо сейчас же позвонить Анюте. Все-таки вернулся из Москвы, надо доложиться, так сказать, отметиться.

      Часы показывали без пяти девять, когда он нажал зеленую кнопку старомодной «Нокии». Самым приятным было то, что девушка сразу же ответила, и после традиционного «привет – привет» сразу похвасталась, что успешно защитила курсовую, а еще познакомилась с интересной дамой-фехтовальщицей (повода для ревности нет!), сходила в клуб ветеранов фехтования и там встретила много интересных людей. Даже кого-то из актеров, кто поддерживает форму, надеясь, если выпадет случай, принять участие в съемках какого-нибудь историко-приключенческого фильма.

      – Аня, а можно мне посмотреть, как ты фехтуешь? – поинтересовался Николай. – Я могу даже поболеть за тебя.

      Он, как говорится, попался на слове. Договорились созвониться поближе к вечеру. Все-таки сегодня пятница, и можно планировать жизнь на ближайшие два дня.

      В лабораторию он приехал в хорошем, даже веселом настроении.

* * *

      Чем отличаются женщины в возрасте от шестнадцати до шестидесяти? Только разнообразием занятий, которые они придумывают для мужчин.

      Все утро у Николая ушло на то, чтобы по просьбе Анюты найти в справочнике адрес какой-то фехтовальной школы, где ей вздумалось «взять урок». Наконец адрес был найден, и в субботу утром они встретились у выхода метро. Николай подхватил большой баул, который ему с улыбкой передала девушка. «И ты сама таскаешь такую тяжесть?» – удивился он. «Сама! Оруженосец нам, любителям, не полагается!» – отшутилась Аня. Затем они прошли каким-то унылым двором, столь неожиданным почти в центре города, к двери в пристройке. Сбоку от нее была то ли вывеска, то ли табличка с изображением двух скрещенных шпаг.

      Анна сама объяснила лысеющему мужчине средних лет с бородкой эспаньолкой, в тренировочном костюме, что именно ей нужно, проворковала что-то на «птичьем» языке насчет парадрипоста, и направилась в раздевалку. Инструктор облачился в толстую куртку, взял видавший виды эспадрон, на клинке которого было немало зазубрин, а на гарде – вмятин. У него был старомодный шлем-маска с металлической решеткой, которую он оставил поднятой. У Ани маска была современная, «застекленная».

      Девушка встала в боевую стойку и, слушаясь инструктора, сделала кончиком клинка несколько кругов и уколов, хотя нужно было ожидать от нее, скорее, ударов. Но, видно, они так договорились. Ее клинок легко проходил