Женщина-сфинкс. Лана Синявская

бросился к книжным полкам. Тем временем Яся спросила:

      – Если это такая распространенная и широко известная поэма, то почему она так заинтересовала Чебышева? – Снежко не успел ничего ответить, к ним с потрепанной толстой книгой в руках подскочил Макс.

      – Вот! Нашел!

      Снежко бережно принял книгу в руки, хотя это был не раритет, а просто многотиражный сборник. Любовь к книгам была у парня в крови. Он, не глядя в содержание, раскрыл томик на последних страницах и удовлетворенно кивнул головой:

      – Ну да, так я и думал. Вот она, «Феникс и голубка». Перевод, естественно, Левика. – Он перевернул книгу и взглянул на титул. – 1960 год. Слушайте:

      Птица с голосом как гром,

      Житель важный пальм пустынных,

      Сбор труби для птиц невинных,

      Чистых сердцем и умом!

      Ты же, хриплый нелюдим,

      Злобных демонов наместник,

      Смерти сумрачный предвестник,

      Прочь! Не приближайся к ним!

      Кровопийца нам не брат,

      Хищных птиц сюда не нужно,

      Лишь орла мы просим дружно

      На торжественный обряд.

      – Здесь заканчивается то, что записано у Анны, но у Шекспира следует объемное продолжение, – сообщил Снежко между делом. – Вот оно:

      Тот, кто знает свой черед,

      Час кончины неизбежной, —

      Дьякон в ризе белоснежной,

      Лебедь песню нам споет.

      Ты, чей трижды длинен путь,

      Чье дыханье – смерть надежде,

      Ворон в траурной одежде,

      Плачь и плакальщиком будь.

      Все – и страсть и верность – хрупко!

      Где ты, феникс, где голубка?

      Их огонь огнем спален.

      Так слились одна с другим,

      Душу так душа любила,

      Что любовь число убила:

      Двое сделались одним.

      Всюду врозь, но вместе всюду,

      Меж двоих исчез просвет.

      Не срослись, но щели нет, —

      Все дивились им как чуду.

      Так сроднились их черты,

      Что себя, себя же вскоре

      Он открыл в любимом взоре, —

      «Ты» – как «я», и «я» – как «ты».

      И смешались их права:

      Стало тождеством различье,

      Тот же лик в двойном обличье,

      Не один, а все ж не два!

      Ум с ума сходил на том,

      Что «не то» на деле – «то же»,

      Сходно все и все несхоже,

      Сложность явлена в простом.

      Стало ясно: если два

      В единицу превратились,

      Если разность совместилась,

      Ум не прав, любовь права.

      Славь же, смертный, и зови

      Две звезды с небес любви,

      Скорбно плача у гробницы

      Феникса и голубицы.

      Юность, верность, красота,

      Прелесть сердца, чистота

      Здесь лежат, сомкнув уста.

      Феникс умер, и она

      Отошла, ему верна,

      В царство верности и сна.

      Не бесплоден был,