Последняя ночь колдуна. Лана Синявская

так, что они свисали над ушами. Это придавало ему неопрятный вид, хотя одет он был дорого и аккуратно.

      Глаша, с азартом поедая курицу, не переставала удивляться тому, насколько разношерстная подобралась компания и зачем Райскому понадобилось тащить ее в этот гадючник. В том, что он преследовал какую-то определенную цель, она не сомневалась.

      – Послушайте, Павел, где вы подобрали эту девицу? – вновь подала голос фиолетовая дамочка. – Она ест, как голодная кошка. Мне кажется, я даже слышу урчание!

      – В отличие от тебя, Элла, человек целый день работал! – заметил Райский.

      – Тебе, Эллочка, это только кажется, – добавил брюнет. – Девушка просто проголодалась. Здоровый аппетит украшает женщину!

      Дамочка по имени Элла сжала губы в ниточку, но пилюлю проглотила молча.

      – Спасибо на добром слове, – поблагодарила Глафира. – Вкусная курица! Я, пожалуй, возьму себе еще!

      – Только не подавись! – прошипела Муля.

      – Не надейся. – Глаша передернула плечами.

      Райский поднялся, сходил к буфету за чистым фужером, налил из хрустального штофа какой-то красный напиток и поставил перед Глашей.

      Девушка подозрительно принюхалась.

      – Не бойся, это всего лишь сок, – усмехнулся Павел. – Запей, а то и впрямь подавишься!

      Глаша снова пожала плечами и глотнула из бокала. Вишневый нектар, и очень вкусный.

      – Павел, вы не хотите представить нам вашу гостью? – не унималась Эллочка.

      «Похоже, это не жена, – порадовалась Глаша за Райского. – С чего бы жена стала ему «выкать»?»

      – С удовольствием, – кивнул Павел. – Глафира Морозова.

      – Что-то я не помню, чтобы называла свою фамилию, – пробормотала Глаша себе под нос, окидывая Райского недобрым взглядом. Тот удачно сделал вид, что не заметил этого.

      – Моя дорогая, у вас такое странное имя! – промурлыкала Эллочка. – Какое-то оно… старомодное. Вы не находите, Пашенька?

      Глафира не сразу поняла, что она обращается к Райскому. Имя Паша, а тем паче – Пашенька, удивительно не шло ему. Ей показалось, что по его лицу пробежала тень, но было неясно, на что направлено его раздражение – на Эллочку или на абсурдность ситуации.

      Эллочка продолжала ждать ответа. Она была сама невинность с широко раскрытыми глазами, которые, впрочем, не стали от этого больше.

      Поскольку Павел молчал, Эллочка переключила свое внимание на Глашу.

      – Вы, наверное, из глубинки, милая? Такие имена еще сохранились в деревнях, среди простого народа…

      Глафира открыла было рот, чтобы возразить, но Эллочка остановила ее, театрально взмахнув рукой.

      – О, нет! Не нужно стесняться своего происхождения! – возвестила она голосом начинающей поэтессы, протяжно и с подвыванием. – Вы должны раз и навсегда освободиться от этих иссушающих душу беспокойных мыслей! Не переживайте! Верьте в себя, и вселенная не оставит вас! Даже с нелепым именем с вами все будет хорошо, просто прекрасно!

      На