Викинг. Страсти по Владимиру Святому. Наталья Архипова

веренно, это волнение было заметно даже ближней охране.

      – Нет, не все, но многие.

      Князь Владимир кивнул и шагнул в дверь, невольно пригнувшись у притолоки. Высок князь, хоть и двери тоже немаленькие, все же терем княжий, но кланяться приходится. Ближнему гридю-охраннику вспомнилась шутка, что есть то, чему даже князья кланяются, – дверной притолоке. Раньше бы сказали, что богам, а ныне все переменилось…

      На берегу Почайны и впрямь собралась большая часть Киева. Стояли, переговаривались, недоуменно пожимали плечами…

      – К чему князь приказал собраться?

      Не может быть тайной то, что известно нескольким людям, обязательно разойдется дальше. Так и тут.

      – Крестить всех будет.

      – Чего?! Как это?

      Знающий шептал, стараясь спрятаться от внимания дружинников:

      – Ну, да. У меня сродник в дружине, так сказывал, их всех еще в Корсуни крестили.

      – Это как же? – все не верили окружающие.

      Дружинники настороженно поглядывали на уплотнявшуюся вокруг знатока ситуации толпу. Тот зачастил скороговоркой, понимая, что договорить не дадут, а сам он может пострадать:

      – В воду всех загнали, объявили, чтобы своих богов забыть, а верить в цареградского.

      – Как это – своих богов забыть?

      Над спинами и головами взвилась плеть. Любопытных враз разметало в стороны, а сам болтун, прикрывая голову руками, завопил:

      – А я что, я ничего!

      Возможно, побили бы и сильней, на том урок ему – не болтай лишнего, но раздался крик:

      – Князь! Князь Владимир Святославич едет!

      Князь Владимир действительно приказал киевлянам собраться на берегу Почайны:

      – Кто не со мной, тот против меня.

      Быть против любимого князя Красна Солнышка не хотели, вот и пришли.

      Владимир смотрел на толпу, ждавшую его, с волнением. Он знал, что скажет, вернее, душой чувствовал эти слова. И верил, что киевляне душой их воспримут…

      За тринадцать лет до этого…

      Глава 1

      Сватовство

      В Новгороде все знали, к кому нужно сначала идти со своей вестью, не важно, хороша она или плоха, кто правит городом. Но гонец был киевский и пошел сразу, как приказано, – к князю Владимиру Святославичу. И гридь, сидевший без дела, новенький, он и провел.

      Только потому молодой князь Владимир узнал печальную новость раньше своего наставника Добрыни Никитича.

      Добрыня – уй князя Владимира, то есть брат его матери Малуши. Наставник добрый и даже слишком заботливый, не своим умом живет юный новгородский князь, а Добрыниным. Но это к лучшему, сильный строптивый Новгород, обидевшись на выбор Святослава Игоревича, который прислал в город младшего из сыновей, вышвырнул бы князя-мальчишку, не будь за его спиной умевшего договариваться уя.

      Действительно, когда князь Святослав Игоревич перед уходом в последний свой поход на Болгарию разделил Русскую Землю меж совсем юными сыновьями, многие были недовольны, но более всего Новгород. Этому граду достался не просто младший княжич Владимир, но робичич – сын князя от рабыни.

      Добрыня справился, убедил новгородцев, что им же лучше, кого надо, подкупил, кого надо, отправил в Киев, а кого и «случайно» посек мечом. Так посек, что ни Владимира, ни Добрыню не заподозрили. Княгиня Ольга не ошиблась, когда-то решив, что наставником маленького княжича будет его уй Добрыня.

      Он хозяин, не в Новгороде, конечно, но на княжьем дворе.

      Добрыне Никитичу сразу донесли, что к князю гонец прибыл из Киева. Уй поспешил к племяннику. Не время гридей за бестолковость ругать, что не к наставнику гонца привели, а к самому князю, это успеется.

      Владимир стоял на крыльце, глядя куда-то вдаль. Что бы это значило? Киев далеко, там сидит Ярополк, который слаб, но все же опасен. Просто у старшего из сыновей князя Святослава Игоревича Ярополка, оставленного княжить в Киеве, советчик есть, которого бояться стоило, – Свенельд. Стар уж варяг, однако черный совет всегда готов дать.

      Что там случилось, ежели гонец спешно в непогоду прибыл?

      Предчувствия Добрыню не обманули, весть и впрямь была важной.

      Добрыня поднимался по ступенькам не торопясь, негоже солидному человеку спешить и тем свое нетерпение выказывать. Но и Владимир не суетился, как стоял, молча, так и остался стоять, даже глазом на дядю не повел. Пришлось тому поинтересоваться:

      – Гонец был?

      – Да, Олег погиб.

      «Погиб» могло означать что угодно, погибнуть можно в бою, на охоте, даже свернув шею на крутой лестнице. Злясь на племянника, Добрыня тем не менее не торопил. Сам же воспитывал у князя выдержку.

      – Лют Свенельдич на ловах в его землю заехал и князю попался.

      Ого! Лют Свенельдич, сын черного варяга, конечно, он ничего не боялся и вполне способен охотиться