Плешь Ильича и др. рассказы адвоката. Аркадий Ваксберг

он считался грозой спекулянтов, мошенников и воров, а «мокрыми» делами занимался кто-то другой.

      Они примчались с Людмилой в квартиру минут на пятнадцать раньше, чем прибыл вызванный жильцами по телефону милицейский наряд. Лейтенант первым из должностных лиц увидел печальную эту картину. И первым – странное дело! – набрал наконец «ноль три». Странное – ибо вызвать врача в случаях, похожих на этот, вроде бы важнее всего. Вроде бы о помощи следует думать, и лишь потом – обо всем остальном.

      «Скорая помощь» признала то, что было ясно и без нее. Лейтенант же на следующее утро подал начальству положенный рапорт: о том, чему он нежданно-негаданно накануне стал очевидцем. «…Принял меры к отправке в морг покончившей жизнь самоубийством гр-ки Лазаревой» – так определил он свои действия, дав тем самым первую официальную оценку того, что случилось. Она не расходилась с заключением, которое тем же утром дал дежурный судебный медик: «Смерть гр-ки Лазаревой от удушения… наступила… скорее всего, в результате… самоубийства».

      На том и порешили. Труп Лазаревой был кремирован, комнату заселили новые жильцы, а тощая папка с надписью: «Материал о самоубийстве гр-ки Лазаревой М. В.» осталась пылиться в архивном шкафу.

      Дело закончилось, не начавшись.

      Нет, оно не закончилось.

      Прошло несколько месяцев. В прокуратуру явилась женщина, приехавшая из Киева. Это была племянница Лазаревой – та самая, которой Лазарева поверяла свои тайны. Она не верила в миф о самоубийстве. У нее были серьезные основания сомневаться в этом, и свои сомнения она не хотела держать при себе.

      Когда умирает одинокий человек, нотариус производит опись всего оставшегося имущества. Если в течение определенного срока объявятся наследники, это имущество выдадут им. Если нет, оно пойдет в доход государства.

      В описи имущества Лазаревой, среди разного прочего, нотариус записал: «…19. Пальто демисезонное, ношеное, серое, с пятнами бурого цвета, похожими на кровь, и со следами пыли на спине…»

      Тогда на это никто внимания не обратил. Но племяннице, для которой каждая деталь полна глубокого смысла и которая пытается разгадать тайну внезапной смерти своей тети, эта короткая запись показалась весьма подозрительной.

      «…У моей тети, Лазаревой Марии Васильевны, было только одно демисезонное пальто, в котором она каждый день ходила на работу. Пальто она шила при мне позапрошлым летом, когда я у нее гостила во время отпуска. Не знаю точно, в каком ателье, – она ходила на примерки без меня, – но точно знаю, что в ателье и что портным была очень довольна… Мы с ней вместе обсуждали фасон и покупали пуговицы, потому что такие, какие были в ателье, ей не нравились…

      Хочу отметить, что тетя была очень аккуратная женщина, просто исключительно чистоплотная, она следила за собой даже в самые трудные для себя дни, когда многие перестают на все обращать внимание, опускаются, а она никогда этого не позволяла, любой, кто ее хоть немного знал, может подтвердить… А в последнее время она, наоборот,