Круги в пустоте. Виталий Каплан

и люди похуже… Да и ребята, как ты понимаешь, не сахар, их же чаще всего заслуженно туда помещают. Ну а дальше уж как получится…

      Лешка помолчал, подумал.

      – Знаешь, пап, ты, может, удивишься, а мне этих мальчишек жалко. Они там, в парке, были злые, но ведь они, наверное, не всегда злые. Я вот тоже злой иногда бываю.

      – Но ты ведь, когда злой, ноешь и скандалишь, а не мучаешь тех, кто слабее, – терпеливо возразил Петрушко. – А они мучили. Тебя. С наслаждением. Чувствуешь разницу?

      – А может, они в первый раз? А теперь их будут мучить, а их мамы будут плакать. Это хорошо, да?

      Виктор Михайлович внимательно взглянул на сына.

      – Нет, Алешка, это, конечно, не есть хорошо. Но вот что лучше – чтобы их мучили, или чтобы мучили они? И то, и другое – плохо. А приходится из этого выбирать. Вот как тут быть?

      – Пап, я не знаю, как быть. Я просто не хочу, чтобы их в колонию. Ну, пусть им… – Лешка наморщил лоб, – ну пусть им двойку по поведению в году поставят, и отругают, чтобы им стыдно стало.

      Петрушко невесело усмехнулся.

      – Будто это от нас с тобой зависит… Да и, боюсь, это бы на них не повлияло. Они ведь уже большие ребята, наслушались нравоучений… не реагируют они. Нет таких слов, чтоб на них подействовали.

      – А почему? – не сдавался Лешка. – А вот тот дяденька, что их остановил. Он ведь как сказал: “Стоять!”, так они и замерли, будто замороженные. Может, он знает, какие слова на них действуют?

      – Тот дяденька… – вновь усмехнулся Виктор Михайлович. – Не уверен, что дяденьке удалось пробудить у них совесть… А насчет колонии можешь не волноваться. В среду мне звонил Николай Викторович. Уголовное дело закрыто. Оказалось, эти ребята сейчас тяжело больны, и уже незачем их наказывать. Им и так несладко.

      – А что с ними случилось?

      Петрушко пожевал губами. Лукавить ему не хотелось, но не говорить же правду.

      – Да он не объяснял толком. То ли что-то инфекционное, то ли нет. Медики, говорят, пока непонятно. Как-то эти ребята сразу заболели… после того случая. Может, их Бог наказал?

      – Я вот весной книжку читал, – спустя какое-то время вздохнул Лешка. – Называется “Дети подземелья”. И там одна маленькая девочка была, она долго болела, и ее папа сказал одному мальчику, что серый камень высасывает из нее жизнь. Я когда прочитал, мне даже страшно стало, я не понял, как это – высасывает?

      – Ну и какая связь? – хмыкнул Виктор Михайлович. – То повесть Короленко, а то вот эти парни. При чем тут серый камень?

      – Ну, – задумался Лешка, – я не знаю. Вдруг вот вспомнилось. А что, их никак нельзя вылечить?

      Петрушко отозвался не сразу.

      – Ну почему же? Николай Викторович сказал, они в хорошей больнице лежат, там опытные врачи… Обязательно вылечат.

      На самом деле прогноз был малоутешительным. Гена долго возился с этими пацанами, перепробовал множество способов, но все, что ему удалось – это притормозить развитие процесса. “Михалыч, – объяснял он, – тут сложнее, чем я думал. Если бы просто нехватка биоэнергии, так несколько